Алексей Калугин - Дело об архиве Уильяма Шекспира

Хвостов, похоже, забыл, что собирался до конца покрывать Марина, потому что спросил:

– Выходит, все эти годы Марин финансировал мои экспедиции в прошлое из собственного кармана?

– Поверьте мне, это не такие большие деньги, как вам кажется, – ответил инспектор. – А в конечном итоге Марин многократно покрыл все свои затраты.

– Но ведь это я, – Хвостов так сильно ткнул себя указательным пальцем в грудь, как будто собирался проделать в ней дырку, – я сам обратился к Марину за помощью!

– И что с того? – пожал плечами Шелуденко. – Быть может, у Марина уже был наготове этот план, и он лишь ожидал подходящего случая, чтобы начать его воплощение в жизнь. Хотя с той же степенью вероятности я могу предположить, что он попросту решил сымпровизировать, узнав о вашей затее. Ну а после втянулся в игру.

– А как же посвящение! – неожиданно вспомнил Хвостов.

– Какое посвящение? – не понял инспектор.

– Посвящение на книге сонетов!

Хвостов так воодушевился, что на щеках его появился легкий румянец.

Инспектору было жаль разочаровывать его. Но в конце концов Хвостов являлся нарушителем закона и должен был понести наказание, соответствующее содеянному.

– Зная склонность Марина к всевозможным шуткам и розыгрышам, я бы рискнул предположить, что сонеты Шекспира опубликовал он, – сказал Шелуденко, внимательно наблюдая за реакцией своего собеседника. – И посвящение в начале книги также было предложено им.

– Чушь! – возмущенно взмахнул рукой Хвостов. – С чего бы вдруг Марину этим заниматься?.. Не вижу в этом ничего смешного!

Инспектор положил руки локтями на стол. Края губ его раздвинулись в едва заметной, но при этом очень ехидной ухмылке.

– А что, если прочесть посвящение в начале книги сонетов несколько по-иному, чем предлагаете вы? – Шелуденко провел пальцем над клавишами, и на экране воспроизвелась страница книги сонетов Шекспира, изданной в 1606 году, с напечатанным на ней посвящением. – Например, так: «Тому единственному, кому обязаны своим появлением нижеследующие сонеты, мистеру Дабл-ю Эйч, всякого счастья и вечной жизни, предсказанных ему нашим бессмертным поэтом, желает человек, доброжелатель, рискнувший издать их». – Инспектор сделал точно выверенную паузу, после чего убийственным тоном произнес: – Как известно, в большей части сонетов Шекспир обращает свой восторженный поэтический взор в направлении представителя одного с ним пола. А если вспомнить, что сам Шекспир публиковать свои сонеты не собирался и тот факт, что это произошло помимо его воли, вызвал у поэта бурю негодования, то, полагаю, открытие истинного имени таинственной музы поэта вызвало бы подлинный фурор среди современных исследователей и поклонников творчества Уильяма Шекспира.

Хвостов рухнул в кресло, как будто получил нокаутирующий удар от боксера-тяжеловеса.

Примерно на такую реакцию и рассчитывал Шелуденко. Медленно, так, чтобы не разрушить возникшую атмосферу мрачного ужаса, инспектор протянул руку и надавил пальцем на пьезо-кнопку интеркома.

Раздавшийся короткий писк заставил Хвостова судорожно дернуться.

– Как успехи, Элис? – отчетливо и громко произнес инспектор.

– Я покончила с твоей рукописью, – ответил ему ворчливый женский голос.

Инспектор заговорщицки подмигнул Хвостову и, нажав кнопку временного отключения микрофона, шепотом сообщил:

– Элис всегда говорит «покончила» вместо «закончила», если ей что-то не нравится.

Хвостов никак не отреагировал на его слова.

– Результаты обнадеживающие? – отпустив кнопку, задал новый вопрос Шелуденко.

– Все зависит от того, на что ты рассчитывал, – недовольно проворчала в ответ Элис. – Через пятнадцать минут я закончу отчет о результатах экспертизы и пришлю его тебе вместе с рукописью.

– А если в двух словах?

– Чистейшей воды фальшивка. Хотя не могу не признать, что выполнена очень аккуратно и, вне всяких сомнений, квалифицированным специалистом. Бумага, чернила и даже веревочка, которой прошиты листы, – все подлинное. То есть произведено в конце XVI – начале XVII века. Но степень ветхости указывает на реальный возраст в пять-шесть лет, не больше. На всех без исключения листах бумаги различимы следы от механизма протяжки лазерного принтера «Эмиль-005». Из чего я делаю вывод, что незнакомец, занимавшийся изготовлением этой подделки, вначале смоделировал почерк Шекспира с помощью компьютерной программы «Стилос-66», после чего набрал текст и перенес его на бумагу. При распечатке был использован светочувствительный краситель, поверх которого затем были нанесены чернила. Вне всяких сомнений, это было сделано вручную с использованием настоящего пера. Тому, кто этим занимался, пришлось здорово потрудиться. Ну а после того, как светочувствительный краситель разложился под действием света, мы получили то, что имеем, – рукопись, которую эксперты, скажем, начала XXI века, скорее всего, приняли бы за настоящую. Но их трудно было бы винить в этом, поскольку в отличие о нас, они не располагали образцами отпечатков пальцев Шекспира. Скажи мне, Шелуденко, ты можешь себе представить, что человек написал пьесу, а затем внес в текст необходимые, как ему казалось, изменения и при этом не оставил на страницах рукописи ни одного своего отпечатка?