Алексей Калугин - Темные отражения

Внезапно ночную тишину прорезал протяжный тоскливый волчий вой. Услышав его, на дворе оживились и о чем-то заговорили центурионы.

Павел горько усмехнулся: впору было самому запрокинуть голову назад и отчаянно, надсадно завыть.

На следующий день работа, вопреки прилагаемым Павлом стараниям, продвинулась неплохо, и вечером Мурдок позволил Павлу прогуляться в саду.

Охрана из центурионов осталась у входа: высокая, неприступная крепостная стена, окружающая вместе с замком и примыкающий к нему сад, сама по себе была надежной гарантией от возможного побега. Никаких ворот и дверей на этом ее участке не было, а стоки для дождевой воды, выходившие по другую ее сторону в крепостной ров, были настолько узкими, что протиснуться в них казалось невозможно даже ребенку. Часовые на стенах неусыпно следили за тем, чтобы никто не подобрался к замку незамеченным.

Сад был небольшой, овальной формы. Выстроенный с учетом требования всех правил, некогда он, вероятно, являлся настоящим произведением садоводческого искусства. Но сейчас, всеми забытый и неухоженный, представлял собой довольно жалкое зрелище, наводяшее на грустные мысли о дряхлой, обременительной старости.

Павел и Мурдок шли молча: разговаривать было не о чем. Оба отлично понимали, что их союз против Глора – временная, непрочная конструкция, держащаяся только на взаимных недоговорках, которая, как бы ни повернулись в дальнейшем события, непременно рухнет, лишь только закончится совместная работа.

Мурдоку подобные прогулки были скучны и неинтересны. Когда они вышли к расположенному в центре сада небольшому пруду, давно нечищенному, покрытому плотным зеленым ковром водной растительности, он сел на выщербленные каменные ступени, ведущие от развалившейся беседки к воде, и, задумчиво глядя вниз, принялся выводить концом трости какие-то замысловатые узоры на земле.

Павел продолжил прогулку вокруг пруда в одиночестве; у них с Мурдоком было заранее оговорено, что он имеет право отходить в сторону, но не исчезать при этом из поля зрения своего контролера.

Пройдя половину пути и оказавшись на максимально возможном расстоянии от ненавистного, опостылевшего ему Мурдока, Павел опустился на землю и, раскинув руки, лег на траву. Глаза его глядели в небо, где не было и не могло быть ни центурионов, ни стен, ни Мурдока, ни Глора, одни только облака, плывущие своей, одной им ведомой дорогой из ниоткуда в никуда.

Неожиданно он почувствовал, как ладони его коснулось что-то теплое и влажное. Павел повернул голову и с удивлением увидел высовывающуюся из кустов маленькую веселую и хитрую мордочку. Это была черная гладкошерстная такса. Прежде Павел не видел в заброшенном саду никакой живности. Даже лягушки не квакали по вечерам на заросшем тиной пруду.

Павел призывно пошевелил пальцами, и такса снова лизнула его открытую ладонь, однако из кустов не вышла. На этот раз, когда собака вытянула голову, Павел заметил на ней ошейник, к которому снизу был подвешен какой-то довольно-таки большой цилиндрический предмет. Осторожно двигая рукой, чтобы не привлекать лишний раз внимания Мурдока, Павел провел по цилиндру пальцами и почувствовал узорное плетение металла. Такса негромко и нетерпеливо заскулила. Павел сжал предмет рукой. Собака как будто этого и ждала, выскользнула головой из ошейника, еще раз лизнула протянутую руку и, попятившись задом, скрылась в кустах.

Непонятный предмет и то, каким странным образом он у него оказался, возбуждали у Павла любопытство и интерес. Однако, укротив нетерпение, он повернулся на бок и посмотрел на противоположный берег пруда. Мурдок сидел все на том же месте, наклонив голову и что-то рисуя своей тростью. Быстро, но осторожно, не делая резких движений, Павел спрятал цилиндр под рубашку, засунув его за пояс брюк.

Вернувшись в свою комнату, Павел убрал цилиндр под матрас. Он достал его снова, только когда в коридоре за дверью стихли шаги полуночной смены караулов.

Чтобы лучше разглядеть таинственный предмет, Павел подошел к окну. Включать ночник он не стал, опасаясь привлечь внимание сторожащих его центурионов.

Он держал в руках рукоятку меча, выполненную в виде свернувшейся в тугую пружину змеи, просунувшей голову сквозь небольшую овальную гарду. Павел недоуменно покрутил рукоятку.

В голове вихрем проносились разрозненные мысли.

Что за странная такса, разгуливающая с рукояткой меча на шее?

Откуда она появилась в саду?