Алексей Калугин - Геноцид

– Думаю, плоскоглазые с тобой не согласятся, – усмехнулся Отциваннур.

– Плоскоглазые примитивны.

– Они добывают уголь.

– Потому что могут подолгу находится под водой.

– Мы многому у них научились.

– Например?

– Любые плетеные изделия из тростника и сухих водорослей. Выделка рыбьей кожи…

– При чем тут плоскоглазые? – недоуменно вскинул брови Упаннишшур. – Все это мы и сами умели.

– Умели?

– Конечно.

– Даже плоты, на которых мы живем, сделаны не нами. И мы не знаем, кто их нам подарил, – Отциваннур постучал кулаком по пластиковому полу. – Ни у нас, ни у плоскоглазых нет такого материала.

– Так я ж про то тебе и толкую! – радостно хлопнул в ладоши Упаннишшур. – Плоты – это наследие былых времен! Сейчас мы находимся у края времени. Это не значит, что мир завершает очередной цикл своего существования и движется к гибели. Просто время перестало играть для нас решающую роль. Наша история закончилась. Мы уже совершили все, что могли, открыли все, что было нужно, мы покорили весь мир и наконец поняли, что ничего этого нам не надо…

– Прости, – поднял руку Отциваннур. – «Мы» – это кто?

– Мы – это люди!

– А… И что же?

– Теперь мы просто живем, – подвел итог своей речи Упаннишшур.

– Вот так – просто? – Отциваннур раскинул руки и посмотрел по сторонам. – Что значит «просто»?

– Просто – значит без проблем. И знаешь, почему у нас нет проблем?

– Почему? – с искреннем интересом спросил Отциваннур.

– Потому что мы сами их себе не создаем. И нет никого, кто бы мог их нам создать. Мы живем в идеальном мире, где ничего не происходит. И в идеальном обществе, в котором полностью удовлетворены все потребности человека.

– Может быть, все дело в том, что потребности слишком низкие?

– Чего лично тебе не хватает? – Упаннишшур протянул руку, как будто в ней находилось именно то, о чем сейчас должен был попросить его Отци.

– Я не хочу обсуждать эту тему, – качнул головой Отциваннур.

– Потому что нечего сказать, – чувствуя победу, снисходительно улыбнулся Упаннишшур.

– Я не хочу это обсуждать, – настойчиво повторил Отциваннур.

– Хорошо. – Упаннишшур сделал резкий жест руками, от груди в стороны, как будто что-то отталкивая. – Оставим.

– К чему ты вообще завел этот разговор? – Отциваннур пожал плечами. – Пришел, чтобы на звучалку посмотреть, и вдруг начал убеждать меня в том, что мы живем в наипрекраснейшем из всех возможных миров, – снова недоуменное пожатие плеч. – Дальше-то что?

– Ты куда-то торопишься?

– Меня дети на улице ждут.

– А ты знаешь, что их родители не одобряют твое общение ними?

– Родители всегда найдут повод поругаться на детей.

– Повод, несомненно, найдется. Но причина в том, что родители хотят, чтобы их дети были счастливыми.

– Дети счастливы, когда заняты тем, что им нравится, что им интересно. Ты этого не замечал?

– Ты опять уходишь от ответа.

– Разве?

Упаннишшур задумчиво постучал ногтями по полу. Из-за того, что он никак не мог решиться сказать Отциваннуру то, что должен, разговор приобретал неопределенный характер. Они говорили в общем, в то время как нужно было говорить о деле. И, что обидно, Отциваннур ведь отлично понимал, в какую сторону клонит Упаннишшур, но не желал ему помочь. Не желал – и все тут! А Упаннишшур, действительно, чувствовал не раздражение, – он вообще редко раздражался, – не злость, – на кого было злиться, кроме как на себя самого, – а самую настоящую обиду. Ну почему именно он должен говорить Отци то, что мог сказать ему каждый?

– Основой нашего общества является стабильность. Надеюсь, с этим ты не станешь спорить?

– Что ж, – Отциваннур наклонил голову. – Можно и так сказать. Хотя я мог бы подобрать другое определение…

Упаннишшур поднял руку, приказывая Отци умолкнуть. И тот послушался, оборвал фразу на полуслове.

– Нам следует избегать того, что ведет к нарушению стабильности. Знаешь, Отци, – Упаннишшур приложил ладонь к груди, – я бы не стал говорить на эту тему с кем-то другим. Но ты-то понимаешь, в чем тут дело.

– Понимаю, – кивнул Отциваннур. – Когда это требуется, ты умеешь быть убедительным.

Упаннишшур поморщился, как будто кислую ягоду раскусил.

– По-моему, мы просто беседуем.

– А по-моему, ты пытаешься вправить мне мозги, – Отциваннур покрутил пальцем у виска.

– Грубо, – теперь уже конкретно на Отци обиделся Упаннишшур. – Грубо и некрасиво. Ты знаешь, что я не могу…

– Я знаю, что никто не может запретить мне заниматься тем, чем я хочу! – Отциваннур ткнул себя пальцем в грудь. – Вот когда мне придет в голову подпалить свой плот, а заодно с ним и весь остров, тогда мне можно будет дать по рукам. А до тех пор, – Отциваннур дурашливо раскинул руки в стороны, – у нас у всех равные права.