Дмитрий Казаков - Чистка

– Ты… в порядке? – прерывающимся голосом спросила Ольга.

– Да, – Жанна кивнула. – Иногда полезно быть "падалью".

До дома доехали без приключений. Последовал мучительный, но к счастью, короткий, подъем, и дверь квартиры, столь долго стоявшей без хозяйки, распахнулась.

Изнутри пахнуло затхлым воздухом давно не проветривавшегося помещения.

Жанна вошла, ощущая, как на сердце стало тепло. Дом, пусть даже не очень большой и богатый, все равно дарил уют и спокойствие.

Все благодушие мигом вылетело из нее, когда на кухонном столе обнаружился лист бумаги, исписанный крупным незнакомым почерком.

"Веди себя тихо, и может быть, уцелеешь" – гласила надпись.

К ужасу Ольги, вошедшей на кухню вслед за сестрой, Жанна грязно выругалась, и неловко опустилась на стул. На лице ее было выражение бессильной ярости.

Над городом навис высокий и синий купол неба. По-весеннему улыбалось с него солнце, изливая на дома и людей потоки света. Обрадованные первым теплым днем птицы орали на все голоса и носились в воздухе обезумевшими самолетиками. Сугробы потихоньку чернели от злости и таяли, исходя водой. Люди, ощутившие, что зима, длившаяся столь долго, закончилась, начали избавляться от тяжелых теплых одежд. Почти все вышли на улицу без головных уборов, многие сменили зимнюю обувь на легкую.

Чужеродно среди веселой, оживленной теплом и весной толпы выглядел человек с неаккуратной, клочковатой бородой, длинными волосами, одетый в зимнее пальто, выглядящее так, словно его долго и упорно мяли.

Человек шагал осторожно, словно долго не мог ходить и учился заново, и в глазах его, сумрачно-серых, была опаска. Никто бы не узнал в нем аккуратного, ухоженного Сергея, одного из сильнейших магов города…

Вернуться он решился только сегодня, в день весеннего равноденствия, и город, в который всего час назад доставила его электричка, выглядел настолько мирно и красиво, что в первый момент маг не поверил глазам. Словно не было страшных месяцев, когда люди гибли, умирали мучительно и в большом числе…

Он шагал по знакомым улицам, и мир вокруг казался настолько нереальным, что хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться. Беззаботно смеялись девушки, строя глазки молодым людям, а юноши мужественно улыбались, предвкушая скорое уже время, когда прелестницам придется выпорхнуть из зимних одежд, как бабочкам из коконов.

Еще пугало безмолвие, нет, не физическое. В реальности рычали автомобили, пели птицы, и человеческие голоса заполняли улицы. Над городом висела энергетическая тишина. Сергей не ощущал и малейшего следа людского присутствия в энергетическом плане, словно город лишился его совсем. Или сам маг за время болезни потерял чувствительность.

И то, и другое предположение были одинаково маловероятны, и Сергей по пути домой мрачнел все больше и больше.

В квартире оказалось пусто и тихо. Мебель покрывал толстый слой пыли, а часы, которые никто не заводил много дней, остановились, показав пять пятнадцать. И никогда не узнаешь, утра или вечера.

С бьющимся сердцем Сергей подошел к телефону. Трубку решился снять не сразу, подождал, пока успокоится заколотившееся в панике сердце. "Вдруг все погибли, и не осталось никого?" – эта мысль заставила сбиться чувствительный орган со спокойного ритма.

Телефон не работал. Выругавшись, Сергей швырнул трубку на рычаги. Мог бы и сразу догадаться, что номер, не оплаченный столь долго, отключат. А ведь еще наверняка придется искать новую работу!

В мрачном настроении переоделся, и вышел из квартиры. Попавшаяся навстречу на лестнице соседка посмотрела подозрительно, и тогда он сказал:

– Добрый день, Мария Васильевна.

– Это ты, Сережа? – распахнула глаза пожилая женщина, бывшая подруга матери. – Тебя не узнать! Зарос-то как!

– Да, есть такое, – смущенно отозвался Сергей, и заспешил вниз по лестнице. Не хотелось отвечать на неизбежные вопросы, почему его так давно не видно.

Телефон-автомат, пропахший изнутри мочой, к большому удивлению, оказался действующим. Сергей отыскал в тощем кошельке две копейки и опустил в жадную прорезь. Медленно, поминутно сглатывая от волнения, набрал номер Жанны.

Долгое время никто не отвечал, затем послышался хорошо знакомый голос.