Конрад Фиалковский - Стоящий на грани двух времен

— Ну и что? — заинтересовалась Лили.

— А ничего. Болтовней старых роботов никто не интересуется.

— Но для чего он служит?

— Я скажу, но вы не смейтесь. Он служит… для предсказания будущего.

— Вот остроумно! — воскликнул Врт и начал смеяться так громко, что студенты, стоявшие рядом, замолчали.

— Ерунда. И ты в это веришь? — сказал я, пытаясь сохранить серьезный вид.

— Не такая уж это ерунда, как вам кажется, — обиделся Тафф. — Кое-что он предсказал точно…

— Например? — спросила Лили.

— Ну, хотя бы то, что сегодня я сдам экзамен. Я ведь совсем не готовился.

— Это может быть случайностью, — заметил я.

— Он предсказал, что я заблужусь в космосе…

— В самом деле? Я слышал о твоем приключении…

— Во всяком случае, я ему верю.

— А другим он тоже что-нибудь предсказывал? — Ворт перестал смеяться.

— Конечно. Он предсказал Кобару, что его законы сверхконцентрации управляющих систем окажутся неверными.

— Кобару? Кибернетику, жившему триста лет назад?

— Да, ему. Кобар тогда был председателем Всесолнечного кибернетического, общества. Свое предсказание автомат сделал публично. Теперь вы понимаете, почему старик и его автомат были преданы анафеме. В то время законы Кобара еще были теоретической основой для кибернетиков-конструкторов и ничто не предвещало их падения.

— И автомат не сообщил, как звали старика? — я хотел наконец услышать что-нибудь конкретное.

— Нет. Старик, повинуясь решению Верховного собрания кибернетиков, стер свое имя из памяти автомата.

— Значит, оно никому не известно? — удивилась Лили.

— Никому.

— Невероятно. Ведь твой безымянный старик — один из величайших кибернетиков всех времен.

— Если только эта история правдива, — Ворт не был убежден.

— Мы можем проверить, — сказал я и выжидающе посмотрел на Таффа.

— Сможете, если только автомат захочет с вами разговаривать. Он, знаете ли, со странностями. Прежде чем я добился от него ответа, мне пришлось три дня кряду поливать его десятипроцентным раствором поваренной соли. Его сосед по музею, надстратосферный охотник, сказал мне, что он это очень любит…

— А как зовут твой удивительный автомат? — пыталась узнать Лили.

— В том-то и дело, что никак, во всяком случае в нашем понимании.

— Но ты же к нему как-то обращаешься? — не унималась Лили.

— Да. К нему надо обращаться так: «О стоящий на грани двух времен».

— Немного длинновато.

— Что делать, иначе он вообще не реагирует. Я считаю это безвредным чудачеством.

— Почему на грани двух времен? — заинтересовался я странным названием.

— На грани прошлого и будущего, — объяснил Тафф. — Он это объясняет гораздо сложнее, но смысл примерно такой.

— Что же общего у этого названия с предсказанием будущего?

— Очень много. Я не упомянул о главном: как он это делает.

— Не гадает же он по руке? А, Тафф?

— Конечно, — Тафф даже не взглянул на Ворта. — Он вообще не гадает, а предсказывает. Это разные вещи.

— Ну, так как же он это делает?

— Переносится в будущее, понимаете? В его предсказаниях нет ничего мистического. Наоборот, они опираются на науку. Автомат переносится в будущее, узнает что к чему, потом опять возвращается в наше время и предсказывает. Если он согласится сделать предсказание относительно твоего экзамена, то перенесется в завтрашний день, проверит, сдала ли ты, и сообщит нам.

— Значит, он никогда не ошибается? — задумалась Лили.

— Никогда! Только не всегда хочет предсказывать.

— А как ты думаешь, мне он станет предсказывать…

— Не знаю. Я сделаю все, что смогу. Давайте встретимся в четыре у музея.

— А раньше нельзя?

— Нет. Мне надо пообедать. Разговор с ним требует космического терпения.

Лили хотела еще о чем-то спросить, но Таффа уже не было. Он бросил: «Привет!» и стал проталкиваться к выходу.

— И что вы об этом думаете? — спросила Лили.

— Посмотрим, — сказал я.

— Ерунда, — авторитетно заявил Ворт.

— Так ты не придешь после обеда?

— Приду… Чего не сделаешь ради друзей.

Мы ждали Таффа у главного входа на древних каменных ступенях. Погода была солнечная, и от серых камней балюстрады веяло жаром.

— Не придет… Наплел, а теперь не придет, — сказал Борт, когда часы пробили четыре.

Но в то же мгновение я услышал посвистывание Таффа.

Он медленно брел по аллее, усаженной старыми деревьями. Подошел к лестнице и, перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся к нам.

— Пошли, — бросил он и, отворив старые деревянные двери, пырнул в дом. Мы прошествовали по длинному коридору, усеянному солнечными пятнами.