Роман Злотников - Правило русского спецназа

Секунды капали с неторопливостью капели ранним мартовским утром, когда солнце еще не набрало силу. На мостике «Измаила» царило молчание, изредка прерываемое докладами с постов комендоров о меняющемся приоритете целей и операторов, уточняющих характеристики плотности пылевых облаков и орбит крупных астероидов.

— Семнадцать минут до выхода на дистанцию действительного огня.

Белевич спокойно прохаживался по мостику, посматривая на мониторы из-за спин операторов. Дробышев курил, не отводя глаз от дисплея, на который он вывел результаты обработки сканирования астероидов. Искусственный мозг «Измаила» пытался вычислить располо жение планетарных мортир, но пока шел отсев только мелочи, на которой разместить столь тяжелые орудия не представлялось возможным.

— Одиннадцать минут до выхода на дистанцию…

— А неплохие нервы у комендоров Александра, — негромко сказал Белевич.

— Или сами комендоры настолько плохи, что опасаются промазать и выдать себя раньше времени, — откликнутся Дробышев.

— Это было бы слишком хорошо.

Эскадры гетайров разделились, двигаясь соответственно к группе крейсеров и легких кораблей.

— Передать на «Сан-Себастьян»: фрегатам выдвинуться вперед и связать противника боем. Эсминцам — торпедная атака капониров на астероидах, — приказал Белевич.

— Четыре минуты до…

— У меня такое ощущение, что мортир там вообще нет, — проворчал Белевич, — больше всего не люблю, когда приходится ждать, пока противник не раскроет карты. И где, черт возьми, обещанная…

— Есть подсветка целей, — звонким от сдерживаемого ликования голосом воскликнул наводчик «онагров».

— Шесть идентифицированных целей, — тут же поддержал его комендор главного артиллерийского комплекса, — планетарные мортиры, готовность к открытию огня — минус ноль-ноль-пять. Наведение: четыре единицы — группа эсминцев, две единицы — группа кресеров.

— «Сан-Себастьяну» — группе маневр уклонения «сломанный веер», — скомандовал Белевич. — Крейсерам — готовность к открытию огня совмещенными залпами. Пары: «Измаил» — «Тверь», «Ратибор» — «Аскольд».

— Одна минута до…

— Чего они ждут? — спросил Дробышев. Белевич молча смотрел на бегущие по экрану цифры.

— Чего бы ни ждали — дождались, — с каким-то злорадством сказал он. — Огонь!

Совмещенный залп крейсеров отстал от залпа планетарных мортир на сотые доли секунды.

Окруженная зеленоватой дымкой планета занимала уже треть обзорного экрана, и Полубой невольно залюбовался ею. Примерно так же из космоса выглядел и Луковый Камень, на котором он в последний раз был около двух лет назад. Если бы не другие контуры материков, можно было бы подумать, что он возвращается домой.

Утром Касьян явился к Неарху, последовав приглашению, высказанному накануне. Гетайр не скрывал, что Полубою предстоит сопровождать на Афродиту гостя Александра Великого. Ахмет-Гирей пришел чуть позже, сопровождаемый обязательной охраной, которая проводила их до челнока, стоящего за домом гетайра. Это была тяжелая машина с хорошим ходом для внутрисистемных перелетов. Птолемей опаздывал и Касьян уже начал опасаться, что тот не придет и придется менять план на ходу, когда тот, обаятельно улыбаясь, забрался в челнок и извинился за опоздание. Он почти не изменился с тех пор, как Полубой его видел при штабе пятой эскадры, куда Кайсаров приходил по какому-то делу около трех лет назад. То же породистое лицо, щегольские усики над губой, белозубая улыбка. Полубой даже улыбнулся ему в ответ.

Полет занял около часа, когда на экранах появилась Афродита.

Неарх повел плечами, будто ему стало зябко, и, перехватив недоуменный взгляд Полубоя, улыбнулся.

— Волнуюсь, как невеста перед брачной ночью, — сказал он, — веришь ли, я неоднократно видел наставника, но каждый раз это будто впервые. Невозможно передать глубину чувств, которые он вызывает. Придет время, капитан, и ты увидишь его.

— Скорее бы, — сказал Полубой. Ахмет-Гирей, сидевший впереди вместе с Птолемеем, прищелкнул языком, выражая восторг.

— Что, красивая планета? — спросил Птолемей, он наклонился вперед и тронул за плечо пилота: — Ну-ка, дай увеличение на Элладу.

Центральный материк вырос, заполнил экран, словно наезжая на наблюдателей. Полубой различил леса, степи, песчаный берег моря. Изображение все увеличивалось, и Птолемей откинул голову, откровенно любуясь величественным зданием, построенным в сосновом лесу на берегу моря Филиппа. Здание было массивным и угловатым, и создавалось впечатление, что оно или отлито из металла, или вытесано из единого куска камня, из монолитной скалы, подавлявшей своими размерами. Сосны рядом с ним казались молодой порослью, а дюны — песчаными бугорками, насыпанными морским ветром. Не вписывалось это сооружение ни в окружающую обстановку, не подходило ни материку, названному Элладой, ни тем более планете, получившей имя богини любви.