Window Dark - К последней полуночи (повесть о настоящем Деде Морозе)

Вился, вился белый рой.

Сел на землю — стал горой…

«Скрип, скрип», — раздалось издалека.

«Ну и что, — отрешённо подумал я, — бояться-то чего? Ты уверен, что это Зимний Снайпер? — голова с готовностью мотнулась. — Так чего переканил? Всё будет хорошо, сейчас наступит тишина, а мы огородами…»

«Скрип, скрип», — шаги приближались. Шаги одиночки.

Уравнение с одним неизвестным. Душу охватила холодная тоска. Я уже успел потерять за сегодня все, что только мог. Кроме подходящего мешка, да и то изрядно похудевшего по моей вине. Мысли спутались, только жгуче хотелось, чтобы неизвестный прошёл мимо.

«Скрип, скрип…» — и тишина.

Только это была нехорошая тишина. Тишина, наполненная неопределённостью. Так бывает, когда судьба подвисает в неизвестности, и хочется сделать хоть что-нибудь, лишь бы добиться какого-то результата. Пусть даже скороспелые поступки не выправят ситуацию, а обрушат её окончательно.

«Скрип,» — снова раздалось в опасной близости. Затем послышалось хрумканье, с каким нога проламывает наст и проваливается в мякиш непромёрзшего снега. Кому-то уже тесно на дорожке. Кому-то непременно хотелось свернуть и осмотреть сугроб. Мой сугроб.

Надо было вскочить и рвать отсюда со скоростью страуса. Но я предпочёл подобно страусу засунуть голову в песок, вернее в снег, и продолжать свято верить, что нахожусь в безопасности.

Сизая тень упала рядом с моей сжавшейся фигурой. Я осторожно приподнял голову. Над сугробом высились плечи, охваченные роскошным воротником «Канзаса» и бледное лицо, полускрытое тенью от шапки. Снайпер мотнул головой, мол, вылезай.

Я пожал плечами, мол, делать нечего, и вылез.

Мы молчали и смотрели друг на друга. Готовились, каждый по-своему, к третьей стадии.

— Как ты меня нашёл? — сказал я просто, чтобы не молчать.

Он показал куда-то за спину. Я повернулся и увидел на бетонной стене две чёрные буквы «DM».

— Дойчмарка? — задал я ненужный вопрос.

— Вряд ли, — норковая шапка качнулась в несогласии. — Скорее, тот, кто писал, подразумевал «Depeche Mode». Но в твоём случае это переводится, как Дед Мороз. Поэтому ты и здесь. Поэтому я и пришёл сюда. Это место создано для Деда Мороза. Другими словами, во всей округе ты бы просто не смог выбрать другое место, чтобы спрятаться.

— Слушай, — крикнул я. — Ну порвался мешок, что с того? Это ещё не повод наказывать так жестоко. Один раз не считается.

— Один раз уже был, — медленно процедил он и, когда я непонимающе вскинул голову, добавил. — В подъезде у Настёны. Помнишь, тогда ты тоже уронил мешок.

— И что?

— Подарок для Лиды, — пояснил Снайпер. — Вазочка, которая разбилась. Лиды не было дома, но подарок для неё потерялся. Исключительно по твоей вине. Так что не надо мне тут насчёт одного раза.

Ого! А это ему откуда известно? Как он мог следить за нами? Неужели он уже тогда знал, что я соглашусь взять подходящий мешок и одаривать детей?

— Ну, хорошо, — тянул я время. — Уронил, подумаешь. Потерял несколько игрушек, подумаешь. Каждый может ошибиться. Ты не даёшь мне права на ошибку. Это нечестно. Каждый имеет право на ошибку.

— А я имею право на ошибку? — внезапно спросил Снайпер.

— Конечно, — благородно разрешил я.

— Тогда слушай внимательно, — придвинулся он ко мне. — Потеряв игрушки, ты реализовал своё право на ошибку, так?

Я кивнул. Вроде бы жизнь начинала налаживаться.

— Ты сам сказал: и мне положено ошибаться. Тогда считай, что я ошибаюсь. Что убивая тебя, я просто реализую своё право на ошибку. Мы оба не будем отказывать друг другу в праве на ошибку.

Как дураку, мне повторяли по несколько раз, а я отказывался понимать. Я отрешённо молчал. Мысли смёрзлись, утонули в безысходном молчании.

Он отодвинулся. В тени шапки зажглись два огонька, словно два лепестка угасающей конфорки. Он оглядывал меня, как оглядывают музейную скульптуру. А я уже утратил возможность бороться. Я словно превратился в экспонат, которым можно любоваться.

— Давай, стреляй что ли, — обречённо предложил я.

— Почему именно «стреляй»? — усмехнулся он.

— Ну, — от мерзкого холода и поганого чувства обречённости мысли распадались, слова не желали цепляться друг за друга. — Я ведь думал… Снайпер — это тот, кто стреляет из винтовки.

— Ты ошибся, — сказал он. — Снайпер — это тот, кто не промахивается.

Взметнулась трость и выплюнула ломтик лезвия, который проехался мне по животу. И я в буквальном смысле нутром почуял холод прорвавшегося металла.