Филип Дик - Человек, который высмеивал

На следующий день Ален все еще не дал ответа миссис Фрост. Место директора Т-М оставалось вакантным: Мэвис уже ушел, но никто его не заменил. Гигантский трест продолжал работать по инерции, и более мелкие чиновники по-прежнему ставили печати и заполняли бланки. Монстр жил, хотя и не так активно.

Не представляя себе, сколько времени ему потребуется для принятия окончательного решения, Ален позвонил в Комитет и спросил миссис Фрост.

— Да, сэр, — ответил записанный на пленку голос. — Секретаре Фрост находится на конференции. Вы можете продиктовать тридцатисекундное сообщение, которое будет представлено на ее рассмотрение. Благодарю вас.

З-з-з-з-з!

— Миссис Фрост, — начал Ален. — У меня имеются кое-какие соображения, о которых я упоминал в нашей вчерашней беседе. Возглавляя Агентство, я обладаю некоторой независимостью. Вы указывали, что моим единственным заказчиком является Телемедиа, и практически я работаю только на них. Вы также указывали, что, как директор Телемедиа, я получу еще больше независимости.

Ален остановился, соображая, как продолжить.

— С другой стороны… — опять заговорил он, но тут тридцать секунд истекли. Он подождал, пока автомат на другом конце провода закончит свою болтовню, и продолжил:

— Мое Агентство создано моими собственными руками. Я могу производить в нем любые перестройки. Все в моих руках. Т-М, напротив, совершенно безличен. Никто не может контролировать его. Он как горный ледник.

Это звучало, пожалуй, чересчур резко, но Ален уже не мог стереть запись.

— Миссис Фрост, боюсь, что мне потребуется еще некоторое время на размышление. Понимаю, это ставит вас в неудобное положение, и приношу свои извинения. Но все же отсрочка необходима. Я постараюсь дать ответ в течение недели, и пожалуйста, не думайте, что я нарочно тяну время. Мне очень хотелось бы поскорее найти решение. С вами говорил Ален Парсел.

Повесив трубку, он откинулся на спинку кресла и задумался. Здесь, в офисе Агентства, статуя Майора Штрайтера казалась чем-то далеким и почти нереальным. Теперь Алена волновало только одно: выбор работы. Или он остается со своим Агентством, или возглавляет Т-М. В таком виде проблема представлялась довольно простой. Ален достал монетку и бросил ее на стол. Что ж, пусть все решает случай.

Открылась дверь, и вошла Дорис, его секретарша.

— Доброе утро, — бодро сказала она. — Фред Лади хочет получить у вас рекомендательное письмо. Мы выписали ему чек. Две недели плюс выходное пособие. — Она села напротив него, приготовила карандаш и блокнот. — Вы продиктуете письмо?

— Не знаю. — Ален хотел бы это сделать, потому что любил Лади и надеялся, что он найдет себе более-менее приличную работу. Но в то же время чувствовал, как глупо давать рекомендательное письмо человеку, которого уволил за бессовестное предательство. — Может, после…

Дорис встала.

— Я скажу ему, что вы очень заняты. Подумаете после.

Ален удовлетворенно кивнул, отпустив ее с этой версией. Сейчас он не мог принять решения ни по одному вопросу. Все его проблемы, большие и малые, вращались в высоких сферах, слишком высоких и далеких от Земли.

По крайней мере полиция его не выследила. Едва ли «малыш» миссис Бирмингэм знал, что произошло в Парке. Завтра в девять часов все выяснится. Но не это тревожило Алена. Вторжение полиции, арест, ссылки казались ему совершенным абсурдом. Работа — вот реальная проблема; и еще его психическое состояние.

Он сказал девушке, что нуждается в помощи, и он действительно в ней нуждался. Не потому, что повредил статую, но потому, что сделал это бессознательно.

Странно, что его мозг мог действовать сам по себе, не известив сознание. Но ведь мозг — такой же орган, как селезенка, сердце или почки, которые выполняют свои функции вполне самостоятельно. Чем же хуже мозг?

С такой точки зрения инцидент представлялся уже не столь загадочным.

Но, конечно, следовало выяснить, как все произошло.

Ален достал бумажник и извлек из него записку. На листке бумаги аккуратным женским почерком было написано всего три слова:

КУРОРТ ГРЕТХЕН МАЛЬПАРТО.

Значит, девушку звали Гретхен. И, очевидно, она рыскала по ночному городу, пропагандируя психотерапевтический Курорт и тем самым нарушая закон.

Итак, Курорт, последнее убежище дезертиров и неудачников, дотянулся до Алена Парсела.

Он ощутил неприятную болезненную слабость.

Из-за приоткрытой двери послышался голос Дорис: