Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов)

– Но если так, – проговорила Инсигна, – почему же она испугалась, почему с криком бросилась к Куполу? Я не верю ни единому ее слову; ни тому, что она занервничала от тишины, ни тому, что шумом пыталась нарушить ее…

– Да, в это поверить сложно. Она запаниковала, потом успокоилась. Спасатели застали ее в полном спокойствии. Могу предположить, что эта загадочная жизненная форма чем-то испугала Марлену – наверное, в наших эмоциях она разбирается не больше, чем мы в ее собственных, – но потом заметила, что натворила, и постаралась успокоить девочку. По-моему, это удовлетворительное объяснение – в него укладываются все факты, заодно оно подтверждает гуманную природу местной жизни.

Инсигна нахмурилась.

– Трудно с тобой, Сивер, ты вечно во всем видишь только хорошее. Не могу я поверить этому объяснению.

– Верь не верь, все равно нам с тобой нечего возразить Марлене. Пусть она делает что хочет, иначе все ее противники будут валяться без сознания или корчиться от боли.

– Но какие существа могут обитать здесь?

– Не знаю, Эугения.

– Больше всего меня пугает другое – что нужно им от Марлены?

– Не знаю, Эугения. – Генарр качнул головой. И они беспомощно посмотрели друг на друга.

Крайл Фишер задумчиво смотрел на яркую звезду.

Но она была слишком яркой, чтобы на нее можно было смотреть, как обычно смотрят на что-то. Он бросал на нее быстрый взгляд, а потом разглядывал запечатлевшееся на сетчатке изображение. Тесса Уэндел все время напоминала ему, что он может получить ожог сетчатки. Но убедившись, что слова бесполезны, приказала затемнить иллюминатор. Звезда потускнела, а остальные звезды почти исчезли, превратившись в еле заметные мерцающие точки.

Этой яркой звездой, конечно же, было Солнце. Оно было невероятно далеко, человеческий глаз еще не видел его на таком расстоянии – если не считать роториан. Солнце находилось теперь в два раза дальше от корабля, чем от самой крайней точки орбиты Плутона, и его диск уже не был виден. Но, став звездой, Солнце все-таки светило в сто раз ярче, чем полная Луна в небе Земли, только теперь его яркость сконденсировалась в точку. Поэтому нетрудно было сообразить, зачем нужны светофильтры.

Все изменилось. Обычно человеку и в голову не приходит удивиться Солнцу. Оно такое яркое, что его просто не с чем сравнивать. Той малой доли его света, что рассеивается в атмосфере, хватает, чтобы затмить на кебе все звезды. И даже те звезды, которые не меркнут рядом с Солнцем, все равно не могут с ним сравниться.

Но здесь, в глубоком космосе, свет Солнца казался ослабевшим настолько, что подобное сравнение вот-вот станет возможным. Уэндел говорила, что в этой точке яркость Солнца в сто шестьдесят раз больше, чем у Сириуса, самого яркого после Солнца объекта на небе Земли. И миллионов в двадцать раз ярче тех звезд, которые еще можно было видеть невооруженным глазом. Поэтому здесь Солнце выглядело совсем не таким, как в земном небе.

Кроме разглядывания звездного неба, Фишеру оказалось нечем заняться. «Сверхсветовой» дрейфовал в пространстве с обычной для ракеты скоростью.

На такой скорости до Звезды-Соседки им лететь тридцать пять тысяч лет – если только корабль летит в нужную сторону. Но оказалось, что это не так.

Вот почему уже два дня Уэндел не находила себе места от отчаяния. До сих пор причин для беспокойства не было. Перед входом в гиперпространство Фишер напрягся, ожидая боли, неприятных ощущений. Но ничего не было. Корабль мгновенно вошел в него и тут же вышел обратно. Только картина звездного неба вдруг разом изменилась.

Крайл ощутил какое-то двойное чувство. С одной стороны, он был жив, а с другой – если что-то произойдет, то смерть придет так быстро, что он не успеет этого осознать. Умрет, ничего не ощутив.

Это чувство так поглотило его, что он даже не обратил внимания на тревожный возглас, с которым Тесса Уэндел бросилась в машинный зал.

Вернулась она какая-то растрепанная – нет, ее прическа была в порядке, однако при взгляде на нее возникала такая мысль. Она взглянула на Фишера круглыми глазами, словно не узнавая, и сказала:

– А созвездия не должны были измениться.

– Неужели?

– Мы ведь еще недалеко отлетели. Не должны были отлететь далеко. Один миллисветогод с третью. Этого мало, чтобы очертания созвездий изменились для невооруженного глаза. Правда, – она судорожно вздохнула, – все не так уж и плохо. Я боялась, что мы промахнулись на несколько тысяч световых лет.