Алеся Троицкая - Церебрум (СИ)

— Но Эва, ты всегда останешься для меня крохой.

— Ох, папа… — с упреком качала головой Эва.

Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы услышать, то самое, «моя малышка».

— Папа… я найду тебя… — всхлипнув, она собрала последние остатки воли и доползла до стены, на которую и облокотилась.

В полной тишине, она не сразу поняла, что слышит плач. Очень горький и жалостливый, заунывный.

«Показалось?!»

Но плач не прекращался, возможно, если бы Эва не орала несколько часов подряд, как ненормальная, то давно его услышала бы.

Любопытство и переживания за ту, что так горько плакала, потянули Эву к окну.

— Эй, меня кто-нибудь слышит?

Секундная тишина, и вновь плач, только намного громче. Определив, что звук раздается из соседнего помещения, где, так же как и у нее, открыто окно, она высунулась наружу, насколько позволяла примагниченная нога.

— Эй, ты меня слышишь? — повторила Эва.

Снова затишье, которое продлилось неприлично долго, и испуганный шёпот в ответ:

— Кто ты, ты пришла мне помочь? — и столько надежды в тонком сломленном голоске, что Эве было сложно говорить правду.

— Нет.

— Значит, тебя тоже поймали траперы? — надежда на спасение угасла так же быстро, как и зажглась. Рыдания незнакомки возобновились. Эве потребовалось вся ее выдержка, чтобы не прикрикнуть на подругу по несчастью.

— Эй, как тебя зовут?

— Амми, — тяжёлый всхлип, — а тебя?

— Эва, — ответила Эванжелина, пытаясь еще больше высунуться наружу, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, но адское кольцо не позволяло.

— Амми?

— Что?

— У нас есть шанс сбежать?

— Разве ты этого не поняла, — горько усмехнулась собеседница, — сбежать от трапперов невозможно. Завтра нас передадут Архии, а там будут судить. Но… но… — дальше девушке было сложно говорить, и, собравшись, она на выдохе протараторила: — Только я ни в чем не виновата, я не знаю, за что меня поймали. Я просто гуляла в свой выходной. Меня схватили. Сказали, что я злостно нарушила закон, что должна за это поплатиться. Но я, правда, ничего такого не делала, истинно верю в наших создателей и живу в гармонии согласно правилам и уставам, даже мой принципал никогда не уличал меня в ином. Либо меня оклеветали, либо просто с кем-то спутали.

Теперь рыдания не прекращались минут тридцать. За это время Эва вновь попыталась избавиться от кольца. Полежала поперек подоконника, вниз головой, притом голова болталась на улице, и вглядывалась в бесконечную небесную пустоту.

Когда Амми перестала плакать, Эванжелинина ощущала невесомость и головокружение.

— Эва?

— А?

— А тебя за что поймали?

— А меня никто и не ловил, я сама пришла… в гости. Подумала, что скучно стало жить, вот и решила навестить ваш убогий городок. И знаешь, что-то мне не очень, думаю в скором времени свалить отсюда. Какие-то здесь все полоумные. Ну, кроме тебя, наверно, ты еще ничего, ну если бы не плакала, как лось, призывающий самку, то показалась бы совсем нормальной.

Эва услышала смешок, а потом заинтересованный голос:

— Ох. Не может быть, так ты дичалая? Значит, правда, вы существуете, —

Такое внимание к собственной персоне удивило, и Эва, перевернувшись на живот, полюбопытствовала:

— А что еще говорят про таких, как мы?

— Ну, я точно не знаю, — замялась Амми, то ли от страха, то ли и правда от незнания. — Говорят, вас много…

— Дичалых?

— Да!

Эва не удержалась от поддразнивания:

— Ммм…Ну да, целая куча.

— Куча? — похоже, сарказма Амми не уловила. — Значит, то, о чем шепчутся принципалы, правда… и дефектные на самом деле существуют.

— Чего-о-о? Дефектные?

— Ну, да, те, которые выказывают неуважение и пренебрежение тысячелетним традициям и правилам, которые сотворили для нас наши создатели. Они — черное пятно на белом лице нашего города. Чернь и безнравственность, которую в скором времени искоренят трапперы. — с какой-то пылкостью, даже гневом произнесла девушка.

Эва разочарованно протянула:

— А я было подумала, что ты нормальная. Вроде сама под замком, рыдала тут в три ручья, а туда же. Интересно, куда завтра приведут тебя твои тысячелетние традиции?!

Эва не ожидала, но примитивка ответила:

— В Архию, конечно.

— А, ну да, к богам на ужин.

— Не смейся, Архия — это не просто дом богов, это высшая инстанция, это голос справедливости, это наше все!

Эва нахмурилась:

— И что, спрашивается, ты тут убивалась, если ваше все несет справедливость?

Девушка явно смутилась, а потом честно ответила: