Клиффорд Саймак - Машина(Штуковина)

На этот раз было еще светло, только начинало смеркаться, и он увидел, что чем бы ни была эта штуковина, она не была живой, а всего лишь грудой металла, похожей па два блюдца, сложенные вместе, как раз с таким ободком посредине, какой получается, если сложить два блюдца донышками. Она была похожа на старый металл, который долго провалялся где-нибудь, местами же она была изъедена ржавчиной, как машина, долго простоявшая под открытым небом.

Она пробила довольно большую дорожку в зарослях черники и взрыла землю футов на двадцать; осматривая путь, по которому она попала сюда, Джонни заметил, что, падая, она сбила верхушку высокого тополя. Она заговорила с ним без слов, как и прошлой ночью, с тем же чувством дружбы и товарищества, хотя последнего слова Джонни даже и не знал: в школьных учебниках оно ему никогда не попадалось.

Она сказала:

— Теперь ты можешь на нас посмотреть. Посмотри на нас быстро и отвернись. Не смотри пристально. Быстренько взгляни и отвернись. Так ты к нам привыкнешь. Не сразу, понемножку.

— Где вы? — спросил Джонни.

— Здесь, — ответили оба голоса.

— Внутри? — спросил Джонни.

— Да, внутри, — ответили они.

— Тогда я не смогу вас увидеть, — сказал Джонни. — Я не могу увидеть вас сквозь металл.

— Он не может увидеть нас сквозь металл, — сказал один из них.

— Он не может видеть, когда уходит звезда, — сказал другой.

— Тогда он не может нас видеть, — проговорили они оба.

— Вы могли бы выйти, — сказал Джонни.

— Мы не можем выйти, — ответили они. — Если мы выйдем, мы умрем.

— Но тогда я никогда не смогу увидеть вас.

— Ты никогда не сможешь увидеть нас, Джонни.

Он стоял, чувствуя себя ужасно одиноким: ведь он никогда не сможет увидеть этих своих друзей.

— Мы не знаем, кто ты, — сказали они. — Расскажи нам о себе.

Они были так добры и дружелюбны, и он рассказал, что он сирота и его взяли к себе дядя Эб и тетя Эм и что они вовсе ему не дядя и не тетя. Он не рассказал им, как дядя Эб и тетя Эм обращаются с ним, как они его секут, ругают и отправляют спать без ужина, но это, как и все остальное, они могли понять сами, и теперь уже он почувствовал с их стороны не только дружбу и товарищество. Теперь это уже было сострадание и что-то вроде материнской любви.

— Он еще совсем малыш, — сказали они, разговаривая между собой.

Они потянулись к нему, обняли и крепко прижали его к себе, а Джонни, сам этого не сознавая, опустился на колени, протянул руки к тому, что лежало в помятых кустах, и заплакал, будто там было что-то такое, за что он мог крепко ухватиться, — утешение, которого у него никогда не было, к которому он так сильно стремился и которое наконец нашел. Его сердце выкрикнуло то, что он не мог произнести, — не высказанную им мольбу, — и они ответили ему:

— Нет, Джонни, мы не покинем тебя. Мы не можем покинуть тебя, Джонни.

— Обещаете? — спросил Джонни. Их голос прозвучал немного грустно:

— Нам незачем обещать это, Джонни. Наша машина сломалась, и починить ее мы не можем. Один из нас уже умирает, а другой тоже скоро умрет.

Джонни не поднимался с колен, слушая эти слова, которые западали ему в самую душу, и проникаясь их значением. Он не мог этого вынести: только что нашел себе друзей, а они умирают!

— Джонни, — сказали они.

— Да, — ответил Джонни, едва удерживаясь от слез.

— Ты не можешь поменяться с нами?

— Поменяться?

— Чтобы доказать свою дружбу. Ты нам что-нибудь дашь, и мы тебе что-нибудь дадим.

— Но…— сказал Джонни, — …но у меня ничего нет…

И вдруг он вспомнил, что есть. Ведь у него был перочинный ножик. Это было немного, лезвие у ножика было сломано, но он ничего больше не имел.

— Это замечательно, — сказали они. — Как раз то, что нам нужно. Положи его на землю, около машины.

Вынув ножик из кармана, он прислонил его к машине, и пока он смотрел на него, что-то случилось, но так быстро, что он и не заметил, как это вышло. Во всяком случае, ножика уже не было, а вместо него на земле лежало что-то другое.

— Спасибо, Джонни, — сказали они. — Ты молодец, что поменялся с нами.

Протянув руку, он взял вещь, которую они дали ему вместо ножика и которая даже в темноте сверкала скрытым огнем. Он стал поворачивать ее в руке и увидел, что это был какой-то драгоценный камень с множеством граней, который весь светился изнутри и горел разноцветными огнями.

Только заметив, как ярко светится этот камень, Джонни понял, что он оставался здесь очень долго и что уже совсем темно. Тогда он вскочил на ноги и побежал, далее не успев попрощаться.