Владимир Данихнов: Поезд

Я курил очередную сигарету, вглядывался во тьму парка, пытаясь по крикам понять, в каком месте упыри прорвали купол. Вроде у тупика Герцена. Скорее всего, твари проникли в город через канализацию.

Потом сирена перестала визжать, вместе с ней замолкли и подростки. Снова принялись бренчать на гитаре, а я подумал, что в грядущей поездке мне понадобится оружие. Какой-нибудь автоматический пистолет и три-четыре обоймы к нему.

Еще подумал, что быть пассажиром обычного поезда в наше время — это почти гарантированное самоубийство.

По крайней мере, если верить слухам.

Старик представился киборгом.

Протянул мне сухую морщинистую руку и сказал:

— Человеческая плоть слаба.

Я осторожно пожал маленькую ладошку и представился:

— Юрий.

Старикан весело улыбнулся. Он больше всего напоминал вовсе не киборга, а миниатюрного Деда Мороза, который зачем-то переоделся в черный деловой костюм. А еще нацепил квадратные солнцезащитные очки.

Дедок то и дело поглаживал пышную седую бороду, поправлял дырявую фетровую шляпу и приговаривал:

— Киборги — будущее человечества. Вы знаете, молодой человек, что в современном мире человеку без вживленных в организм микросхем попросту не выжить?

Я на всякий случай кивнул. Но в этот момент подошла очередь, я наклонился к окошечку кассы и сказал:

— Девушка, миленькая, не подскажете на когда есть билеты в Новороманов?

Пухленькая кассирша в голубой униформе нахмурила лобик и пробасила:

— А на когда вам надо?

— На ближайший, — растерявшись, произнес я.

— Ближайший отходит сегодня ближе к вечеру, — сказала девушка. — В 15:45. Билетов полно.

Потом она спросила:

— Вам же на обычный поезд билет, не на монорельс, я правильно поняла?

Безразличный взгляд скользнул по моему старому спортивному костюму. Ты правильно поняла, девочка, на монорельс я за всю жизнь не насобираю.

Она достала откуда-то из-под стойки огромную сдобную булку, откусила кусок и сказала:

— Билет стоит двенадцать тысяч рублей.

Я немножко растерялся — просто не ожидал, что уеду так быстро. Но отступать не хотелось, поэтому пришлось лезть в брюки за кошельком. Старичок — Дед Мороз сдавленно захихикал. По радио объявили: «Помните, что каждый пассажир должен подписать стандартный договор… хр… хрр…».

Динамик захрипел и отрубился.

— "Что в случае гибели во время поездки, тело пассажира переходит в собственность железнодорожной корпорации", — закончила за радио кассир. Протянула мне бумажку, ткнула в нужное место пальцем-сарделькой. Я, не глядя, расписался. Потом девушка отложила булку, пересчитала деньги, что я ей протянул, и выдала розовую прямоугольную бумажку с эмблемой корпорации путей сообщения. Автомат Калашникова на фоне овального бело-синего щита… При чем тут поезда?

Старик в фетровой шляпе пробормотал:

— Иногда кажется, что микросхемы в моем теле позволяют читать мысли.

Когда я обернулся, сжимая в потной ладони заветный билет, дед сказал:

— Я так и думал, что вы собираетесь ехать в Новороманов.

Старичок вновь протянул мне руку и представился:

— Ульман. Ваш сосед.

Только сумасшедших стариков не хватало! Я поспешно хлопнул дедка по ладони и зашагал к выходу. Ульман закричал вслед:

— До вечера, молодой человек!

Я выбежал из здания вокзала, чуть не сбил по дороге носильщика с двумя баулами под мышками, протиснулся в ряды «челноков», миновал прилавки, с которых торговали дешевыми хот-догами из мяса модифицированных крыс и голубей, нашел более-менее свободное местечко, прислонился к стене. Сердце билось как бешеное.

Орали люди, шумели поезда, бесновались «чистильщики», цепляясь ко всем без разбору.

…Паспорт где? Где паспорт, а? Чего это у тебя рожа белая такая? Специально выбеливал, сволочь серокожая? А, нежить поганая?…

Иногда хрипело радио, объявляя номера отходящих поездов и изредка напоминая пассажирам, что необходимо быть бдительными. Или что их тела, в случае гибели, переходят в собственность корпорации. Короче говоря, ничего хорошего по радио не передавали.

Конечно же, правила касались только пассажиров поездов, элита, что могла себе позволить путешествовать между городами на монорельсе, не гибла. Монорельсы носились по трубам, отгороженным от внешнего мира стенами из металла и пластика.

Богачей, что ездили в монорельсе, ждало холодное шампанское в фужерах, первоклассное обслуживание, и свежие немодифицированные фрукты в маленьких вазочках. А мне оставалась все та же духота и серое небо над головой.