Владимир Данихнов: Поезд

Вампирша улыбнулась, обнажив острые белоснежные клыки и крикнула:

— Как вас зовут?

Голосок у нее был приятным, звонким, веяло от него чем-то таким же степным, цветущим, летним. Если не смотреть упырихе в лицо, можно было представить, что беседуешь с обычной девчонкой.

— Юра, — ответил я. Положил руку на плечо девочке и сказал:

— А это Юки.

— Я не помню, как зовут меня! — крикнула девушка и провела указательным пальцем по стеклу. — Вы не впустите меня?

Я покачал головой. Боковым зрением уже можно было заметить двух машинистов, которые приближались к вампирше со стороны головного вагона.

— Уходи! — повторил я, но упыриха не послушалась.

Она закричала:

— Ничегошеньки не помню, даже откуда я родом! Пожалуйста, заберите меня отсюда!

Тогда я закрыл окно, взял Юки за руку и потянул за собой. Девочка не сопротивлялась.

Выстрелы прозвучали как вялые хлопки. Будто вдалеке и можно было представить, что их вовсе и не было.

Забыть — это так легко.

Юки уселась на полку рядом с матерью. Тамара уставилась на меня. Выглядела она ужасно — круги под глазами, распухший нос, пластырь на щеке. Шальная пуля? Скорее, упала ночью с кровати.

— Спасибо за то, что вчера спасли нам жизнь, — сказала пожилая женщина, приобнимая Юки.

— Не стоит благодарностей, — пробормотал я, поглаживая правый карман штанов, в котором спрятался до поры до времени ПМ.

— Я — родная сестра Иващенко, — сказала вдруг Тамара.

Я захлопал глазами:

— Сестра Ростовского мэра?

Она кивнула:

— Жена бывшего посла Японии в Федерации. Мистера Ямамото.

Я ничего не сказал.

Потом все-таки спросил, когда пауза стала просто невыносимой:

— Вы дали взятку охране, чтобы они пропустили на поезд девочку?

Юки сидела рядом с матерью и серьезно разглядывала меня — будто именно она придумала план, как проникнуть на пр о клятый поезд.

Женщина кивнула.

— Но если у вас были деньги…

— …почему мы не сели в монорельс? Так было задумано, Юрий.

Тамара наклонилась ко мне и прошептала:

— Я получила письмо от мужа. Оказывается, он не погиб. Мой муж стал вампиром.

Потом она сказала:

— Сегодня вечером поезд остановится на станции Костры. Он будет стоять там с шести часов вечера до полуночи. Я хочу, чтобы вы проводили нас с Юки в деревню, Юрий. Мне нужен человек, который защитил бы нас в случае чего.

Тамара прошептала:

— Теперь я сомневаюсь, что муж хотел нам добра, когда написал письмо и предложил стать вампирами.

Я переспросил:

— Стоянка с шести вечера до полуночи?

Жена посла кивнула:

— Вы не представляете, Юрий, сколько денег я вложила в эту поездку.

Тамара снова наклонилась ко мне и улыбнулась — больше всего ее улыбка напоминала оскал хищного зверя. Изо рта у женщины несло алкоголем и луком. Тушь растеклась по щекам, превратившись в боевую раскраску племени сиу.

Она прошептала:

— Мне пришлось ограбить братца, а для этого залезть в городскую казну.

Загляните мне в душу: чтобы стать вампиром и превратить в нежить дочь, эта тварь обворовала население моего родного города.

— Почему же вы не наняли роту телохранителей для защиты? — спросил я, отгоняя дурные мысли.

— Дура, — самокритично призналась Тамара. — Поверила мужу, который пропал год назад, распереживалась и кинулась совершать один идиотский поступок за другим.

Потом она сказала:

— Юрий, я хочу нанять вас и ваших друзей. Я очень много вам заплачу. Если мы выживем, вы сможете жить припеваючи до конца дней своих. Вы согласны?

Я пробормотал, наблюдая за солнцем, что двигалось к горизонту:

— Мне надо посоветоваться…

Загляните мне в душу: продам ли я ее за деньги?

Напоследок спросил:

— А нас кто-нибудь встретит?

— В Кострах живет один старичок-следопыт, — кивнула Тамара.

Деду было лет под сто. Но держался он молодцом, крепкий такой старичок. В джинсовых шортах, кожаных сандалиях, светло-серой рубашке, с удочками через плечо. За поясом револьвер. От старика пахло рыбой и тиной.

— Костры, а как же, — сказал старичок, протягивая мне мозолистую, почти черную от загара руку. — Так мы и называемся. А живу там, в деревеньке нашей, один сейчас, бабка моя лет десять как умерла. Грудная жаба. А лекарства откуда взять?

Перрон станции Костры был старый, побитый, весь в грязи и поломанных ветках. Здание станции под стать — заросло сорной травой, левая стена разрушена, повсюду валяются покореженные пластмассовые сиденья и железные ящики камеры хранения.