Юрий Никитин - Чародей звездолета «Агуди»

Я связывался с Громовым, тот улетел в Мурманск. Там спустили на воду подлодку нового поколения, абсолютную невидимку. Вместе с командующим Морфлотом чуть ли не вручную грузили на борт ракеты с ядерными зарядами, чтобы успеть отправить как можно ближе к берегам США. Это шанс, что США не применит атомное оружие, если над их городами будет занесен ядерный кулак. Но удар обычным оружием, неядерным, выглядит неизбежным…

Война против России – это первая война, которая целиком и полностью спланирована и многократно проиграна на множестве мощных компьютерных систем. Но еще наш классик сказал в позапрошлом веке: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…» Все сценарии базируются на чисто юсовском менталитете: одна сторона демонстрирует другой свою мощь, моментально разбомбив все ПВО, аэродромы и шахты с ракетами, а та страна тут же признает поражение и становится в позу пьющего оленя. Такой вариант, как чеченский, вообще не приходит в голову: культурные европейцы так не поступят, американцы – тем более, так из-за чего же станут воевать русские?.. Увы, эти сволочи в основном правы. Если чеченцы чуть ли не поголовно ведут партизанскую войну, то среди русских не найдешь и одного на тысячу, кто продолжал бы сражаться. Разве что один на сто тысяч?.. Правда, в России пока что сто двадцать миллионов человек…

Сейчас в мире изменилась еще одна очень важная константа. Раньше так называемые национально-освободительные движения всегда были направлены против собственных правительств. По крайней мере, эти правительства находились в этих же странах. Теперь же уникальная ситуация, когда практически во всех странах созревают движения, направленные против освобождения от ига… заокеанского жандарма. И хотя сами правительства этих стран зачастую тесно сотрудничают с заокеанской империей, повязанные либо НАТО, либо тесными торговыми союзами, займами и прочими цепями, то возникающие партии и движения вполне справедливо называют собственное правительство коллаборационистским, сотрудничающим с оккупантами, и отказываются ему подчиняться «по совести и выбору», а подчиняются лишь под угрозой штыков, сами же роют и под колабов, и под заокеанского хозяина.

Рост этих организаций подстегнули сами же США, когда их президент объявил, что отныне США будут преследовать противников везде, вне зависимости от границ, и никакие местные войска не помеха, ибо США даже в одиночку способны поставить весь мир на колени. И еще юсовский президент подписал указ о физическом устранении всех противников США, развязав руки спецслужбам, коммандос, зеленым беретам, особым отрядам диверсантов. Это всколыхнуло гордый Восток, привело в раздражение Индию, Китай, Вьетнам, встревожило ранее беспрекословно поддакивающую Европу. Они рано или поздно закопают США в самую глубокую яму и наплюют на их могилу, однако нас, Россию, это не спасет, до высадки десанта, до запуска крылатых ракет осталось не больше чем сутки…

Утром Геннадий показался мне разговорчивее, чем обычно, а когда лихо вкатил в Кремль и остановил машину у молчаливых охранников возле ступеней, повернулся и посмотрел на меня с глубочайшим сочувствием.

– Не страдай, – сказал я. – Мы получаем то, что заслужили.

– Господин президент, – осмелился сказать он, – вы просто не успели…

– Раньше надо было начинать, – ответил я с тоской.

– Раньше бы вам не дали!

– Все равно надо было, – сказал я.

Работники охраны распахнули дверцу, я вышел и двинулся в последний, как чувствую, путь российского президента по Кремлю. Если здесь хоть что-то уцелеет после бомбардировок, то будет военная комендатура. Но, скорее всего, лишь огромный кратер, как мечтал Гитлер, но сумеет осуществить его мечты, да и свои, другой фашизм: не коричневый, а звездно-полосатый.

В холле охранник вытянулся и взял под козырек, чего никогда не делал. И сколько я шел через анфиладу, все поднимались и отдавали честь. Даже Крамар вытянулся, отдал честь, мужественное лицо пыталось скривиться в гримасу сочувствия, но не сумел этого делать, зрелище было наполовину устрашающее, наполовину комичное.

– Господин президент, – проговорил он хриплым голосом, – надеюсь, в правительстве вас поддержат.

– Размечтался, – ответил я вяло. – У меня там не соратники, а политики. Это две большие разницы.

В зале полно народу, я сразу выхватил вытянувшиеся лица Агутина и Окунева, они поспешили навстречу, в то время как Шандырин и Павлов стыдливо отвернулись, а Башмет вообще отступил и постарался затеряться среди таких же солидных самцов.