Юрий Никитин - Баймер

Бред, что человек – беспредельность, целая вселенная, которую познать никогда не удастся. В человеке только и интересны те пять минут, когда он что-то мыслит. А все остальное легко вписывается в самую простенькую программу. Алгоритмики на самом деле простенькие…

На другой день с самого утра я ввалился в караулку, сунул в дисковод лазерный диск, скачал кое-что, непонятное чайникам, инсталлировал, кивнул Сереге:

– Попробуй!

– Что?

– Да ваш замусоленный стриппокер.

– За десять минут – любую, – объявил Серега. – Хошь пари?

– Принимаю, – согласился я. – Что ставишь?

Он вдруг насторожился, Антон и Гриць затихли. В караулке слышно было, как далеко на газоне стрекочет газонокосилка.

– Не, – сказал Сергей с подозрением. – Что-то ты опять подстроил…

Прошла загрузка, Сергей занес палец, готовясь выбрать девку в партнеры по покеру, застыл. За спиной довольно заржали. К шести портретам добавился седьмой. С экрана задорно смотрела Нюрка.

– Эт чо, – сказал Серега, – с ней тоже… можно?

– Как насчет пари? – спросил я кровожадно.

Сергей подумал, почесал в затылке:

– Если уродина, то с головой в порядке, если красивая, то… Но Нюрка у нас вообще особенная. Нет, пусть на этот раз Антон рискнет. А я так, за-ради интересу.

Антон, Гриць похохатывали, наблюдали с жадностью. Прибежал даже Иван, оставив газонокосилку под предлогом, что надо попить воды, а ей остыть.

Я скромно помалкивал. Вообще-то мод сделать – это работа на недели, но у подобных мне всегда есть кое-какие заготовки. Я страсть люблю копаться в играх, изменять характеристики, даже создавать новых персонажей. Этот мод я начал делать дней пять тому, когда увидел, как все выстраиваются в очередь, чтобы поиграть в стриппокер.

В этом моде, где я сохранил даже Нюркин skin, она в ответ на комплименты могла и в рыло дать, а вообще подступиться к ней оказалось очень непросто.

Сергей поиграл полчаса, ошалел:

– Ну, зараза!.. А ведь она в самом деле так говорит!

– Надо было забить пари, – сказал Антон кровожадно. – Эх, надо бы…

Они нависали над ним, как ядерные грибы, живо комментировали, гоготали, ржали. Голос Нюрки я, ессно, записал и оцифровал, сейчас она с экрана произносила своим веселым щебечущим голосом такое, что Серега рычал от ярости, матерился. Его сменили, но только Антон, севший третьим, сумел раздеть Нюрку до трусов, после чего она наговорила ему о своей скромности, девственности, непорочной душе, пристыдила за то, что пялится, как таракан из щели, после чего и взбешенный Антон рискованно удвоил ставку и… сорвался.

Сергей ржал громче всех, потом его позвали, мы все услышали нетерпеливый автомобильный гудок. Антон ринулся сломя голову, Гриць зло материл вдогонку, обещал, что если из-за его дури их лишат игры на компах, то он ему руки-ноги повыдергивает, вставит спички и заявит, что так и было.

Потом пришел Сергей, сообщил заговорщицки, что прибыл один Козаровский. Шеф задерживается, будет только к вечеру. А Козаровский не такой босс, чтобы решать: играть или не играть, это прерогатива самого Конона.

– А что Конон, – сказал Гриць убито, – шеф есть шеф, скажет: я вам не за игры плачу. И вообще, мол, мне не работа ваша нужна, а нужно, чтобы вы у меня, гады, наработались!

Минут через пять в дверном проеме возникла подтянутая фигура. Козаровский оглядел всех подозрительно, но все игры уже свернуты, на мониторах медленно двигаются участки дороги перед воротами.

Я ощутил его недобрый взгляд, но головы не повернул, смотрел на компы. Кто-то сказал, что чем больше узнает людей, тем больше любит компы. А я вот как компы сразу полюбил сильно и верно, так точно сильно и искренне невзлюбил этого… полковника.

– И чем же занимаетесь? – спросил Козаровский недобро. Круглые глаза оглядели всех, сразу втянувших головы в плечи, повернулись ко мне. – Что скажешь, программист?

Я молчал, смотрел перед собой. Он сверлил меня острым, как бурав, взглядом, но я на этот раз каким-то чудом сумел задавить в себе искательно-интеллигентную торопливость в ответах, в жестах, в мимике. Да какого черта, я пока что безупречен! Что завтра – неизвестно, но сейчас меня прижучить нечем.

– Ах, так, – протянул он холодно, – нечего сказать, значит… Нечем оправдаться. Понятно, так и запишем.

Да пошел ты, ответил я мысленно, но в груди все же похолодело. Черт его знает, что присобачит этот гад. Хоть он полковник КГБ в далеком прошлом, что уже не вернется… надеюсь, не вернется, но ядовитые зубы и привычки ядовитого гада остались.