Юрий Никитин - Великий маг

Я машинально щелкнул по пиктограмме «Сгенерировать пароль». Высветился длинный ряд цифр и символов, я скопировал в буфер, перенес в окошко. Машина недоверчиво переспросила, заменить ли старый на новый, это за сегодня уже третий раз, я сказал «да», она вздохнула и немного пошелестела кулером, удивляясь человеческим причудам.

Вообще-то я, конечно, обнаглел или обленился, как верно определил Лордер. Сперва работал только на съемном диске, это стопроцентная гарантия, что если какой-то суперхакер и сумеет влезть в комп, то отыщет только системные файлы, что заставляют машину работать, но моей работы там вообще нет – она в ящике стола или даже в моем кармане на отдельной железке, никуда не подключенной. Но, как показала практика, с вводом двухсотпятидесятишестизначного пароля случаи несанкционированного доступа прекратились, взломы баз данных остались только в голливудовских блокбастерах. Такой пароль можно взломать в результате кропотливой работы в течении двух-трех лет, постепенно подбирая по одной цифре, но защита поставлена простая и самая эффективная: пароль можно менять хоть каждый день! И с таким трудом найденные первые цифры пароля сразу оказываются неверными…

– Кофе! – крикнул я в сторону кухни. – Крепкий, с сахаром!

Палец мой опустился на клавишу, сердце трепыхнулось в предчувствии. Вообще-то у инфооружия есть один серьезный недостаток. Настолько крупный, что, возможно, сводит на нет все достоинства. Инфооружие, даже очень точно нацеленное, осколками все же попадает и по создателям. К примеру, чтобы разрушить твердыню СССР, создали теорию о полной свободе личности, когда трахайся с кем хочешь, смотри порнуху, никаких ограничений, в магазинах все для желудка, в библиотеках – любые книги, хочешь – про науку, хочешь – про сексуальную технику и извращения.

…но это оружие, разрушив СССР, как считали и все еще считают, одновременно превратило их страну в такое вонючее гниющее болото, что арабский мир стал добиваться полного уничтожения этого нарыва на теле планеты, нейтралы заговорили о том, что хорошо бы Америку закрыть, почистить, а потом открыть снова, а верные союзники Юсы стыдливо заговорили, что Юсе нужны реформы, так как она существует только за счет притока работающих эмигрантов, а коренные юсовцы не хотят ни учиться, ни работать, а только panem at cirzenses…

Но эти мелочи видны всем. А мы, инфисты, во всех сценариях будущего не видим Юсы вовсе. Падение ее будет страшным, во сто крат страшнее падения СССР.

Потому я в своей Главной Книге, разрушая старое, одновременно выстроил совершенно новый мир. С новой моралью, новыми целями, иными взглядами. Эта книга заменит Библию, Евангелие, Коран и все последующие религиозные, философские и политические учения. Это будет Книга всех книг, это будет нечто, объединившее в себе веру, науку, религию, культуру, этику. Здесь у меня расписано все-все, каждый шаг человека…

Файл все не открывается, я постучал по клавище еще разок. Теперь надо побыстрее убрать баги, почистить и – можно в массы! А бомба будет страшной разрушительной силы. Уже проверил, хоть и поневоле, на шестерых тайных правителях мира. Враг, поверженный силой, еще может оправиться, но побежденный инфистом – побежден полностью. Это они сразу же развернули корабль, вызвали вертолет, а на берегу меня уже ждал автомобиль, что с воем сирен доставил в аэропорт. Как это все билеты проданы. Он должен лететь немедленно. Кто-то предложил свой самолет, но на оформление документов уйдет больше времени, и кончилось тем, что каких-то пассажиров просто не допустили в самолет, и вокруг меня оказались даже свободные места, дабы никто из двуногих не осквернял вблизи воздух своим дыханием…

Файл не открывался, я постучал по спэйсу, что-то совсем медленно идет, не завис ли… Сердце дрогнуло, трепыхнулось, холодная рука накрыла его, как теплого цыпленка и сжала. Я вскрикнул от острой боли.

На экране высветился чистый лист. Прямо в мозг ударила, как раскаленным шилом, крупная надпись красным: «Диск переполнен, ваш текст удален. Привет от Охренника!»

Я тупо смотрел на девственно чистый экран. Потом в глазах защипало, в груди стало тяжело и очень больно. Некоторое время смотрел сквозь мутную пелену, потом по щекам побежали горячие струйки. Взор очистился, я суетливо вытер щеки, но слезы бежали, капали с подбородка, а он дрожал, трясся, я разевал рот, как рыба на берегу, мне стало трудно дышать.

В голове ни единой мысли. Как в сердце ни единого шевеления. Похоже, я уже умер или умираю. Даже сердце все тише и тише… В черепе звон, долгий, непрекращающийся. Громче не становится, но и не утихает…