Юрий Никитин - Великий маг

Стюардесса бодрым голосом сообщила, что в Москве, где приземлимся через полчаса, прошел сильный ливень с градом и ураганом. Вырвало с корнем около тысячи деревьев, повалено столько-то столбов, кое-где нарушено движение троллейбусов, но сейчас уже все спешно восстанавливается, а к моменту посадки самолета все будет о’кей. Разве что стоит одеться потеплее: из-за обильного града, что в некоторых местах укрыл землю на десять сантиметров, температура воздуха с тридцати пяти упала до шестнадцати.

В коридоре, через который проходят все пассажиры на предмет выявления запрещенных к ввозу предметов, хороший яркий свет, телекамеры рассматривают без всякой скрытости, как это все еще делается в театрах или на званых банкетах. Пока я шел от одной двери к другой, вэбкамеры сверили мой портрет с тем миллионом разыскиваемых или даже просто подозрительных, что добавились в последнюю минуту, программы перерыли все в архивах, и когда таможенник вежливо улыбнулся и, протягивая паспорт, сказал: «Добро пожаловать домой», я убедился, что меня пока никто не разыскивает, а с бандитами я не схож.

На выходе служащие аэропорта косились подозрительно, не часто видят пассажира, что не только без багажа, но даже в руках пусто, а сам в легкомысленной майке и в шортах. Но я не видел ни таможенников, ни толпы желающих улететь или встречающих, проломился к выходу.

Я вышел в ночь, яркий свет фонарей освещает площадь перед аэропортом, тускло блестят, как панцири гигантских жуков, крыши автомобилей. На стоянке сразу замечают таких спешащих или опаздывающих. Из ряда ожидающих в мою сторону метнулась «Волга», остановилась как вкопанная.

Высунулся краснорожий мужик с продувной рожей.

– Хозяин, куды гнать?

– В Южное Бутово, – велел я.

– Ого, – сказал он, – это ж будет…

Когда он выговорил сумму, в его глазах была готовность отступить на заранее заготовленные позиции и назвать цифру поменьше, но я лишь махнул рукой.

– Гони.

– Бу сделано, хозяин! – сказал он с облегчением.

Машина рванулась с места, будто под отечественным капотом мотор от феррари, а с госстоянки нас провожали угрюмыми взглядами таксисты. Есть вещи неизменные: лучшие места принадлежат частникам, как при советской власти, так и при всех последующих.

Мужик гнал машину умело, скорость превышал вдвое, но когда антирадар высветил что-то нехорошее, мы прошли мимо затаившихся гаишников чинно и едва ли не на цыпочках, а потом снова рванули во всю ивановскую, водитель только косился иногда на экран антирадара.

Десять минут от Шереметьево до Окружной, тридцать по Кольцевой, пробок в это время суток нет, водила на Окружной с наслаждением выжал все, что могла дать машина, и уже не покидал левый ряд. К счастью, в этот час машин мало, да и те больше на правых полосах, а если далеко впереди показывалась какая машина, обычно крутая иномарка, водитель требовательно мигал фарами, а если уступали лыжню недостаточно быстро, ухитрялся проскакивать по узенькой полоске у самого бетонного забора и так подрезал нахала, что тот в панике дергался, его несло направо через все восемь полос.

Я посмотрел на часы, спросил:

– Связь с Инетом есть?

– Обижаешь, хозяин, – ответил водитель, не поворачивая головы, но глаза довольно заблестели. – Прямо перед тобой панель… Всего десять долларов за пользование.

Пластина подалась в мою сторону легко, одновременно засветился жидкокристаллический экран. Я вошел в Инет с первого нажатия клавиши, здесь пароль вводить не надо, сохранен, настучал адрес моего сайта. Высветилась заставка сразу же, хотя здесь всего лишь через спутник, быстро набрал код сайта, сбившись только раз, вот она, моя главная директория, вот прога замены пароля…

Я отстучал набор цифр вперемешку со словами, с облегчением вышел из Инета. Водитель краем глаза посматривал, как я выключил и задвинул встроенный ноутбук обратно.

– Полегчало?

– Есть такое, – признался я. – Ты… вот что, не гони так. У меня уже ничего не горит.

– Успел погасить? – поинтересовался водитель. И, не дожидаясь ответа, сказал: – Кого я только не возил, как-нибудь книгу напишу… В метро да на улице таких людёв не встретишь. А на самолетах простые слесари не летают. Ты вон, вижу, из непростых…

– Зато слесарь, – согласился я. – Давай в правый ряд, скоро съезд с Окружной.

– Знаю, – ответил он бодро. – Не впервой и в Бутово, я тут бывал, когда первые дома закладывали…

Он казался то простым таким хитреньким мужиком, то вдруг в его речи проскальзывали странные обороты, совсем не нижнего уровня. Я косился на одутловатое лицо, небритое, с мешками под глазами, лицо выпивохи и бабника, но в какие-то моменты как будто видел то, что под этим слоем жирка и помятой кожи: тугие мышцы, сжатые челюсти, острый взгляд, словно в водилы подался недавний спецназовец, уволенный за какие-то проступки.