Юрий Никитин - Имаго

Он смотрел с напряженным ожиданием. Я сказал осторожно:

– … Этих тоже в огонь, но говорить об этом сегодня не стоит. Когда укрепимся – да. А сейчас сказанное пусть относят только к наркотикам, извращениям, ворью, браткам… И вообще, Алексей Викторович, будьте с этим осторожны!

Он скупо улыбнулся.

– Сама по себе осторожность – неплохой принцип. Но обретающий безопасность обычно теряет счастье.

Он крепко пожал руку, козырнул и вышел.

В мае на город обрушилась такая жара, что в августе при такой температуре уже ходили бы полуголыми, но сейчас еще вроде бы низзя: на календаре не тот месяц. Улицы поливают дважды, с балкона видно, как проползли приземистые жуки, широкие серебристые струи, похожие на растопыренные крылья исполинских стрекоз, проволоклись по тротуару, сгребая пыль, грязь, делая его блестящим, а траву – зеленой, яркой, радостной.

Я вернулся в комнату, в квартире хозяйничает отец, ему это важно для поддержания своего чувства нужности и востребованности в обществе. Я подыгрываю: покорно делаю те или другие мелочи, поддерживая иллюзию, что он по-прежнему руководит и что без него мир бы рухнул.

Сейчас он, после трудов по облагораживанию моей берлоги, сел в кресло и переключал каналы телевизора. Мелькали рожи клоунов, устроителей шоу, голые девицы, натужно веселые комментаторы…

Я сказал торопливо:

– Отец, останови!.. Нет, промотай на два канала взад!

Он пощелкал, остановил на новостном канале.

– Этот?

– Да, спасибо… Что говорит, гад, что говорит…

На экране показывали крупным планом самодовольного скота, откормленного, холеного, знающего режим питания, потребляющего все нужные витамины, аминокислоты, с безукоризненными зубами, которые он все время держал напоказ, будто рекламировал зубную пасту. Диктор сообщал, что мистер Гендисон назначен наместником России. Сейчас вот направляется в аэропорт, его провожают жена и обе любовницы, дети от первого и второго брака… Не скажет ли мистер Гендисон на трапе самолета перед отправкой в ужасную Россию несколько слов нашему корреспонденту…

Камера дала сперва общий вид самолета, мистера Гендисона с одной ногой на ступеньке, словно на трупе убитого голыми руками льва, затем крупный план сытой рожи с безукоризненными зубами и вечным смайлом.

– Я выражаю уверенность, – донеслось из динамиков, – что мы совместными усилиями поднимем экономику России сразу же, как только окончательно установим там общечеловеческие ценности… как только демократия по-американски войдет в каждый дом…

Я стиснул зубы, сказал зло:

– Не могу! Переключи на что-нибудь… Да на что угодно!

Отец буркнул с хмурым сочувствием:

– Ишь, как тебя… Подумаешь, новость! Да уже неделю тому было известно, кого назначат. А приказ в Белом доме подписали еще три дня тому.

Я сказал сдавленным голосом:

– Они официально признали себя империей… Они официально назначили в России своего наместника… Значит, кем надо считаться России?

Отец отмахнулся.

– Какая разница? Главное, чтобы все жили хорошо. Чтобы хорошая работа, чтобы люди могли работать меньше, а отдыхать больше. И чтобы зарабатывали на жизнь достаточно, чтобы могли отдыхать… Разве не это человеку нужно?

Я вздохнул.

– Да, отец, конечно. А на что ты ловил, на червяка или блесну?

Кровь стучала в виски, будто изнутри били молотами. Я прижал ладони к вискам, изнутри мощно толкало горячим, упругим. Я доказываю всем, что мы также имеем право вмешиваться в жизнь Юсы, мотивируя тем, что Юса вмешивается в жизнь моей страны. Ну и, ессно, в жизнь других стран. Но сейчас, пока они переваривают сказанное, я, похоже, готов шагнуть дальше…

Да, следующий шаг – это: весь мир уже одна страна и один народ с разными обычаями и языками, что быстро стираются, нивелируются. Скоро будет один язык, а правительство у этой единой страны, похоже, уже есть… А те маленькие начальнички, что на местах, ну всякие там президенты, канцлеры – это на уровне местных губернаторов, региональных лидеров. Словом, уже сейчас – это одна страна! Нужно перестраивать восприятие, перестраивать свое мышление.

Отсюда – следствие: мы вправе вмешиваться в дела любой из «стран», не как в ответ на ее вмешивание, а потому что уже, по сути, начинаем жить одним человечеством. Так что, когда террористы взрывают башни в Нью-Йорке или танкер прямо в проливе, они наносят удар не по чужой стране, а пытаются повлиять на действия своего же правительства.