Юрий Никитин - Имаго

Боевик сделал вид, что удрученно повесил голову. Парни тихонько переговаривались, один пошел к выходу, на ходу посматривая на свод. Лютовой прикрикнул, смельчак послушно остановился, сел на лавку.

– Рано, – сказал Лютовой строго. – Дождемся отбоя.

– Про нас не забудут?

– Не забудут, – ответил Лютовой зловещим голосом. – Ни наши… ни юсовцы.

– Больше всего колабы, – сказал Бродяга насмешливо. – Сейчас и новые поутихнут, и старые начнут юлить. Страшно им уже с юсовцами.

– Страшно, – хохотнул кто-то из полутьмы, – аж жуть!

Утро было туманное, самое время для клева, как мне объяснили. Бродяга все рвался в самом деле хотя бы раз закинуть удочку, чтобы потом хвастаться таким варварским занятием, это ж почти то же самое, что рубить дерево каменным топором!

Лютовой разрешил немного позагорать, все мы белые, как молоко, а солнце уже как раз самое то: в городе модницы выползают на балконы и подставляют мордочки под косые солнечные лучи. Когда в полдень мы отправились обратно в город на старом потрепанном «газике», нас было четверо: Лютовой, Бродяга, я и веселая девушка Катэрына, что растрепала волосы, слегка размазала помаду и расстегнула блузку так, что сиськи бесстыдно смотрели на солнце.

Патрули попались трижды, все смотрели понимающе на трех усталых мужиков с помятой девкой. Мы миновали Окружную, проехали половину Ленинградского проспекта, здесь Катэрына посерьезнела, застегнула блузку, а волосы убрала в пучок и туго заколола шпильками.

Бродяга вздохнул:

– Лютовой, теперь ты понимаешь, из-за чего я с вами таскаюсь?

– Еще бы, – ответил Лютовой, – я сам чуть шею не вывернул. Другой возможности посмотреть ни у кого еще не бывало…

Катэрына посмотрела на них без улыбки, сказала негромко:

– Вот у этой остановки, пожалуйста.

Лютовой послушно свернул к бровке. Катэрына, уже не Катэрына, а Екатерина Владимировна, выскочила легко, красиво, но это была красота тургеневской девушки, а не всесторонней и всех обслуживающей современной подружки.

Дома я сразу же врубил новостной канал. Кадры с двумя искореженными автомобилями показывали долго, во всех ракурсах. Особенно охотно демонстрировали, как корчатся в предсмертных судорогах горящие тела. Два из них, я только теперь рассмотрел, взрывом выбросило почти на тротуар, один почти всполз и остался там в луже крови, с оторванной ногой и к тому же прошитый автоматной очередью.

Власти заверяли, что словесные портреты преступников уже составлены, и хотя все они были в масках, однако современная криминалистическая наука позволяет… Я выслушал с огромным интересом и напряженным вниманием, что же она позволяет, ибо та же самая наука одновременно придумывала тысячу средств, чтобы изменить запах, сбить со следа, пустить по ложному, изменить внешность, мимикрировать, словом, все то же бесконечное соревнование меча и щита, снаряда и брони, разведки и контрразведки.

Остаток дня у меня прошел практически перед телевизором. Снова и снова смотрел новости, следил за розыском. Высшие милицейские чины обещали, что преступление не останется безнаказанным, по террористам будет нанесен мощный ответный удар. Возмездие будет скорым и жестоким. Враг будет найден и строго наказан. Мирные и ни в чем не повинные жители должны чувствовать себя в безопасности… и так далее, словно крутилась старая заезженная пластинка. Вроде бы даже прищелкивает в одном и том же месте.

К вечеру заглянул Лютовой. Теперь, когда мы плечо к плечу побывали в бою, он окончательно отбросил все церемонии, обращался только на «ты», держался как с однокашником.

Оглядевшись, сказал таинственным шепотом:

– Мы распечатали Кодекс Нового Человека! Принтер целую пачку сожрал, гад, бумага теперь дорогая. Распространим по нашим организациям!

Я пробормотал:

– Сам Кодекс не готов… А зачем такая секретность? Проще по Интернету. Сейчас нет таких, кто не подключен…

Он вкусно расхохотался.

– Ты гений, но не понимаешь секреты техники распространения. Пущен слушок, что Тезисы настолько опасны для Юсы, что за твою голову объявлена награда в миллиард долларов. А эти Тезисы надлежит изымать и уничтожать! Вместе с теми, кто успел прочесть… Представляешь, как читать будут?

– Ого, – сказал я невольно. По телу прокатилась холодная волна. – Что-то страшновато…

– Ничо, – ободрил он кровожадно. – Иисуса вообще распяли!

– Ну, спасибо, – пробормотал я. – Но я вообще-то человек, уже вкусивший удобств и всяких излишеств. Мне даже палец прищемить в ужас, гм… а ты – распять!