Леонид Каганов - Дай бог каждому

– Остановка на болоте? – разъярился он. – Не следишь за спутником? Грубейшая ошибка, Мигель-пастух, незачет!

– Мне показалось, там блеснуло… – пробормотал я.

– Где?! – презрительно скривился Инспектор, близоруко щурясь.

– Вон на той кочке… Как бы не…

– На этой? – Инспектор прыгнул на следующую кочку, но не долетел – завис в воздухе, словно прилип.

– Ваше благородие! – прошептал я. – Ваше благородие! Это ж паутина!!!

– Идиот! Кретин! Придурок! Из-за тебя все! – зашипел Инспектор, пытаясь отлепиться, но это ему не удавалось.

Я замешкался, потому что не помнил, что надо делать, если паутина на болоте. На сухом месте – ясно, а вот на болоте? В конце концов я решил, что здесь неглубоко, и аккуратно шагнул с кочки. И тут же погрузился по щиколотку в студеную воду. С чавканьем вырывая ноги, я остановился за три шага до Инспектора, зачерпнул со дна грязи и поплескал вокруг, обозначая паутину. Немного попало и на спину Инспектора, но что уж тут поделать.

– Не вздумай рубить галстуком! – прошипел Инспектор.

– Знаю, знаю, ваше благородие, – успокоил я его. – Паутину не рубят, паутину отмазывают.

Паутина была толстая и явно не учебная – без белой разметки по краям. Но, слава Спасителю, желтоватая, а значит, старая. А значит, шатуна поблизости нет. Ладно бы, в чаще, но откуда паутина так близко к окружной? Инспектор влип прочно – сразу в восьми местах. Я вынул платок и начал грязью отмазывать Инспектора от нитей. Инспектор больше матерился, чем давал указания. Наконец мне удалось отмазать его полностью, и он плюхнулся в грязь рядом со мной. Я помнил, что правила велят немедленно убираться обратным маршрутом, повернулся, махнул рукой и поскакал по кочкам. Инспектор поскакал за мной, но когда вокруг замелькали заросли, вдруг догнал меня и схватил за плечо.

– Послушай, Мигель-пастух, – прошамкал он. – Ты все сделал правильно, я тебе зачту местность, но не рассказывай никому, что я упал в паутину… Стар я уже, глаза мои видят худо…

– Так точно, ваше благородие, никому не скажу! Но надо быстрее уходить…

Я рванулся вперед, но Инспектор снова схватил меня за плечо и развернул.

– И еще… – начал он.

Я сначала не понял, что произошло. Словно вдали по тростнику дробно прошелестел ветер. Но в следующий миг между стволами мелькнуло острое хитиновое колено, и я заорал:

– Паук-крестоносец за спиной!!!

Инспектор все-таки был тертый и опытный, он даже не стал оборачиваться. Бросился в сторону, а я за ним, хотя, будь моя воля, я бы кинулся обратно к тропе, к окружной, к мегаполису. А что еще делать, если нет кактусов и нету тени, где можно спрятаться? Только потом я уже вспомнил, почему к окружной бежать нельзя, – на равнине шатун догонит мигом.

Мы бежали долго, сердце бешено колотилось в груди, воздуха не хватало, по лицу стегали ветви. Несколько раз Инспектор замирал на месте, подняв руку, а затем бросался в сторону. То ли была опасность впереди, то ли путал следы. Наверняка же он прекрасно знал эти места.

Наконец Инспектор остановился, поднял руку, оглядываясь, а затем плюхнулся на землю. Я плюхнулся рядом. Тень здесь была неважная – не плотная, от листвы.

– Вроде бы ушли… – прошептал Инспектор. – Уже лет тридцать здесь шатунов не водилось. Была учебная паутина в конце болота, хитрая такая, со стертой разметкой, на ней все сыпятся. Я тебя к ней и вел. И вот тебе на, беда какая… Откуда такая беда? – Он вдруг сурово глянул на меня. – А ты в зеркало глянул перед выходом?

– Глянул, ваше благородие.

– Мошка дорогу не перебегала?

– Никак нет.

– Пальцы крестиком складывал у Святофора?

– Сами ж видели, ваше благородие…

– Исповедовался в Церкви когда последний раз?

– Вчера исповедовался…

– Странно… – пробормотал Инспектор. – Откуда же тогда неудача?

Я молчал. И даже не потому, что нечего было сказать, а потому, что прислушивался. Вдалеке явно раздавался шелест и дробный топот с поскрипыванием, будто в грунт аккуратно втыкали острые палки.

– Идет… – прошептал я.

– Тихо! – шикнул Инспектор. – Слышу! Не вздумай пошевелиться!

И мы замерли.

Топот то замедлялся, то ускорялся, то вовсе замирал, и непонятно было, приближается шатун или нет. Наконец шелест послышался совсем близко, затем еще ближе, и наконец я увидел гигантскую ногу – она воткнулась почти рядом с нами. Очень плохая примета смотреть на паука – это значит взгляд его притягивать. Но я искоса глянул. Паук стоял близко-близко, почти вплотную к лежащему Инспектору. Бесшумно шевелились пучки вонючих жвал на морде, и белой пеной висели слюни почти до земли. Крохотные глазки-фасетки, разбросанные по телу, крутились в своих орбитах, силясь разглядеть, есть ли кто в тени. Мне казалось, прошла целая вечность. Затем паук сделал шаг и вонзил передние ноги рядом с телом Инспектора…