Даниил Клугер - Дела магические

— Что это было? — вполголоса спросил Лугальбанда, растерянно глядя на бесформенную кучу глины, образовавшуюся там, где только что стоял второй свидетель обвинения. — Хотя да, понятно, что это я спрашиваю... Голем. Глиняное существо, без души и без воли, — он выругался шепотом. — Как ты это сделал, Ницан? Почему он вдруг рассыпался в прах?

— У меня в зеркале живет девек, — признался Ницан. — Я сунул зеркальце под нос голему, девек немедленно начал кривляться, заставив корчить рожи и голема. Глина, из которой тот был слеплен, не выдержала нараставшего напряжения, начала трескаться, и в итоге... — сыщик показал на кучу красноватой пыли в центре зала суда. — Тебя интересует, как я догадался? спросил Ницан. — Ты бы тоже догадался, если бы внимательнее слушал их показания. Вполне правдоподобные. Но все дело в том, что их давал один и тот же лжесвидетель, — кивком головы Ницан указал на человека в одежде купца. Он изо всех сил пытался вывернуться из рук охранников-големов, но жезл судьи Габриэля парализовал его движения. — Он говорил все, что считал необходимым, а затем мысленно управлял словами голема. Ведь сам голем не в состоянии отвечать на вопросы. Это всего лишь кукла, бездушная и безмозглая... В итоге показания оказались несколько неестественными слишком все похоже. Только то, что в показаниях Балака было левым, в показаниях голема стало правым. Я обратил на это внимание, а потом...

— То есть, вы хотите сказать, что постоянно таскаете в кармане зеркальце с девеком? — недоверчиво сощурившись, спросил судья Габриэль.

— Ну да, — не моргнув глазом ответил Ницан. — Иной раз друзей разыгрываю, и вообще...

Лугальбанда еще раз посмотрел на глиняные останки, покачал головой.

— Кто же все это сделал? — спросил он. — Кто в действительности убил преподобного Сивана?

Ницан повернулся к Балаку, неподвижно стоявшему в углу и внимательно слушавшему разговор.

— Протестую! — немедленно заявил лже-купец. Голос у него был сдавленный — результат парализующего воздействия магического судейского жезла. Все же Балак ухитрился презрительно скривить губы и заявить: — Все, что вы можете мне предъявить — это обвинение в лжесвидетельстве. Да, я изготовил голема для того, чтобы подкрепить обвинение против этого человека, — он взглядом указал на сыщика. — Потому что у меня есть личные причины его ненавидеть.

— И что же это за причины? — поинтересовался судья Габриэль.

— Ревность! — выкрикнул купец.

Судья повернулся к Ницану, на мгновение онемевшему от такого заявления.

— Что скажете? — спросил он с сомнением.

Детектив пренебрежительно махнул рукой.

— Да чушь все это, — сказал он, почти таким же сдавленным голосом, что и Балак. Откашлялся и продолжил громче. — Я сказал, что подозрения относительно свидетелей вызвало сходство их показаний. Но именно подозрения, а не уверенность. Уверился же я окончательно вот почему, Ницан взял в руки орудие убийства и протянул его судье. — Обратите внимание, ваша честь: к рукоятке прилип кусочек глины. Но на месте преступления нет никакой глины. Там заасфальтированная площадка, поэтому кинжал никак не мог выпачкаться в глине при падении или еще как-нибудь. Если мы сейчас проведем экспресс-анализ этой глины и останков голема, то убедимся, что они идентичны. Так что преподобного Сивана убил голем, и именно этот голем, созданный Балаком. Потому судейский жезл мага-эксперта и показал, что никто не прикасался к кинжалу. Кроме меня. Никто — то есть, ни один человек. Но ведь голем не человек, он не оставил памяти в рукоятке кинжала... А истинным убийцей младшего жреца был, разумеется, тот, кто создал это глиняное чучело и управлял им. Затем его же использовали в качестве лжесвидетеля, — Ницан осторожно положил кинжал на стол с вещественными доказательствами. — Маленький кусочек глины, — повторил он.

Судья Габриэль вновь повернулся к Балаку. Тот отвернулся — на сколько позволяла невидимая сетка. Судья перевел взгляд на груду сухой красной глины посередине зала судебных заседаний.

— Да... — деревянным голосом сказал он. — Удивительно... Впрочем, должен вам сказать, что случай использования искусственного существа в качестве орудия убийства...

— Ваша честь, — бесцеремонно перебил его Ницан. — Неужели вы не хотите услышать, что произошло в действительности в доме престарелых храмового комплекса Анат-Яху? Кто организовал эти преступления, каким образом они совершались?

— Разумеется, разумеется, — спохватился судья, а маг-эксперт энергичным кивком подтвердил его слова. Обвинитель Омри Шамаш промолчал. Он тяжело переживал триумф бывшего сокурсника и собственное фиаско. Теперь в нем боролись два чувства — естественное любопытство и стремление поскорее улизнуть из здания суда. Правда, на последнее он не решался без ведома собственного начальства — в данном случае, судьи Габриэля.