Даниил Клугер - Дела магические

Но Ницан уже решительно шагал прочь из комнаты, и Лугальбанда с недовольным видом вынужден был последовать за ним.

Частный детектив тоже относился к некромагии с неприязнью собственно, как всякий профессионал. Самым неприятным было то, что Ануннаки, судьи подземного царства, весьма отрицательно относились к посягательствам на собственность, каковой Эрешкигаль и ее супруг Нергал-убийца рассматривали душу умершего. Даже если этим занимались их наземные коллеги-судьи или полицейские. И потому процедуры посмертного дознания и посмертного допроса несли в себе серьезную опасность для некромага: он немедленно вносился в черный список Повелительницы мертвых. Если маг трижды повторял процедуру временного или частичного воскрешения одного и того же покойника, Нергал направлял за возмутителем потустороннего спокойствия своего пса — Убивающего-Взглядом-Калеба.

Бр-р... Ницан поежился. Отвратительным существом был этот пес. И судьба человека, унесенного в его кровавых челюстях, зависти не вызывала. Представ пред грозные очи Эрешкигаль, он получал полный комплект прелестей, на которые Царица подземного мира была горазда.

Вместе с тем некромагическая экспертиза зачастую оказывалась единственным эффективным способом раскрыть преступление. Так что приходилось идти на риск.

Ницан в сопровождении Лугальбанды миновал внутренний дворик. Стражники у входа в гостевые покои уже сменились, сыщику пришлось вновь демонстрировать разрешающую печать.

В помещении ничего не изменилось. Так же посверкивали искры защитного поля, так же курились благовония на алтаре Анат-Яху.

— Давай побыстрее, — поторопил приятеля Лугальбанда. — Закончим с этой неприятной процедурой, — он извлек из бесчисленных складок ниспадающей мантии магический жезл и очертил им в воздухе прямоугольник. — Приступим. Что нам нужно? Так, мышьяк, сера... Железы красной жабы... — по мере того, как он называл компоненты, в прямоугольнике возникали баночки и бутылочки. — Ага, селитра, водка...

К последней посудине Ницан рефлекторно потянулся, но получил чувствительный удар по кончикам пальцев, от которого рука ниже локтя онемела. Лугальбанда только покосился на него и покачал головой, не прекращая своего бормотания: — Греческая шерсть, жидкий лак... — он запнулся.

Ницан тихонько подсказал: — Пена бешеной собаки, кора эц-самма...

— Отстань! — рявкнул Лугальбанда. — Обойдемся без дилетантов... — и повторил: — Пена бешеной собаки, кора эц-самма...

Вслед за тем в прямоугольнике появилось несколько свитков с печатями причудливой формы. Лугальбанда снова очертил в воздухе прямоугольник, на этот раз — обратным концом жезла. Тотчас путь в полицейскую лабораторию, из которой появились все необходимые вещества, закрылся.

— Рано, — заметил Ницан. — Я бы добавил немного миндаля, черного воска и розового масла. А то мы тут задохнемся.

— Учи, учи, — проворчал маг, быстро растирая компоненты в фарфоровой супнице. В качестве пестика он пользовался, как и следовало, берцовой костью какого-то бедолаги, имевшего сомнительное удовольствие после смерти стать набором инструментов для некромагии. — Не задохнешься, мы же не допрос проводим, а открываем взгляд. Забыл, что ли?

Лугальбанда набрал щепоть получившейся кашицы грязно-зеленого цвета и, шепча заклинания, очертил квадрат вокруг алькова, в котором лежало тело Тукульти. Выпрямился, повернулся к сыщику, внимательно за ним следившему, сказал:

— Ну? Кто будет смотреть? Ты или я?

— Я, разумеется, — обреченным тоном ответил Ницан. — Не забыть только потом очиститься. Хотя очищение в этом деле помогает, как нашему клиенту Тукульти лечение от простуды... — он приблизился к очерченному квадрату, кивнул магу: — Давай, чего тянуть.

Эксперт поднял жезл, коснулся его лба, висков и глаз и прочел нараспев несколько слов на шу-суэнском диалекте. В то же мгновение свет начал меркнуть, от углов квадрата поднялись клубы густого тумана. Одновременно сыщика охватил леденящий холод. Ницан глубоко вдохнул насыщенный явственным запахом тления воздух и медленно двинулся к ложу.

Потусторонняя тьма быстро сгущалась, и последние шаги сыщик делал осторожно, чтобы не вписаться с размаха в один из столбов, поддерживавших балдахин.

Остановившись, он услышал, как голос Лугальбанды, читавшего заклинания, стал громче. Тьма рванулась, словно штора от порыва ветра. Потом еще раз и еще, пока вдруг не разлетелась клочьями, открыв сыщику картину — почти такую же, как виденная им наяву несколькими минутами раньше.