Даниил Клугер - Дела магические

— Телохранителей господина Тукульти вы не сможете допросить, — сообщил Амар-Зуэн. — Это големы. Временные големы, их больше не существует.

— Понятно, — Ницан сунул папку подмышку и в сопровождении мага-эксперта вышел в коридор. Пройдя метров двадцать по мягкому ковровому покрытию, Ницан задумчиво произнес:

— Вот уж никогда бы не подумал, что Амар-Зуэн сочтет меня... Послушай, Лугаль, а как он аргументировал свой выбор?

— А он сказал, что если с тобой в ходе расследования что-нибудь случится, так никто особенно не пожалеет, — безмятежным тоном произнес Лугальбанда.

Сыщик остановился.

— А что со мной может случиться? — осторожно поинтересовался он.

Маг-эксперт мгновенно помрачнел.

— Всякое, — ответил он загробным голосом. — Так же, как и со мной. Мы ведь отныне в одной упряжке. Не забывай, политика — самое грязное и самое опасное дело. После некромагии... А может быть, и перед нею, — добавил он после некоторого раздумья.

Ницан признал правоту Лунальбанды и замолчал.

Они долго шли длинным полутемным коридором. Своды его источали слабое свечение, достаточное лишь для того, чтобы шедший не уткнулся в стену. Через равные промежутки в нишах стояли статуи богов — Ницан насчитал дюжину. Ниши представляли собой небольшие храмы — равно как весь комплекс зданий выполнял роль не только жилища высшего должностного лица государства, но и почти официальный храм шенаарского пантеона. Подле пьедесталов стояли изящные треножники с остатками жертвоприношений и курильницы, окутывавшие статуи ароматным дымом. Каждый бог предпочитал свое курение, так что вскоре у Ницана от обилия экзотических ароматов начала кружиться голова, а когда они проходили мимо статуи Баал-Шамема, в ноздри ударил ядовитый запах горящей коры эц-самма, смешанной с сушенными лепестками багрянника. Сыщик остановился и разразился громким и многократным чиханьем. При этом из слабоосвещенной ниши порхнули вверх странной формы тени, похожие на дрожащие призрачные руки. Лугальбанда на всякий случай выставил свой жезл и прошептал охранительное заклинание. Тени-руки рассеялись в воздухе.

Ницан удивленно посмотрел на приятеля.

— Так твой жезл действует здесь, несмотря на охрану? — спросил он.

— А ты думаешь, почему к тебе поехал сам президент, а не министр полиции? — в свою очередь, спросил маг-эксперт. — Амар-Зуэн очень опытный человек, он тут обеспечил такую сложную систему заклинаний, что я так и не смог разобраться. В общем, судейская магия внутри резиденции продолжает действовать. Прочую же охрана нейтрализует полностью.

— А как насчет ритуальной? — Ницан кивнул на очередного идола.

Лугальбанда махнул рукой: «Иллюзия...»

Они вышли из коридора в парк. Огромные пальмы здесь представляли собой почти сплошные стены, обрамлявшие узкую тропинку. Тропинка вела к гостевому корпусу — приземистому зданию с куполообразной крышей.

Здесь Ницан вторично увидел немагическую охрану. Двое гвардейцев в переливающихся сине-белых мундирах неподвижно стояли по сторонам входа. Лугальбанда продемонстрировал им какую-то печать. Гвардейцы пропустили их.

Подведя Ницана к высокой двери черного дерева, Лугальбанда остановился.

— Ну вот, — сказал он. — Вот здесь все и произошло.

Ницан внимательно осмотрел амулеты, свисавшие с притолоки. Насколько он мог судить, полный комплект. Или почти полный. Впрочем, министр и не говорил ничего насчет магического воздействия на покойного.

— Забыл тебя предупредить, — добавил Лугальбанда, — тело Тукульти все еще здесь, — он толкнул тяжелую дверь. — Входи.

Ницан послушно вошел и остановился у входа.

Помещение представляло собой относительно небольшую, комфортабельно обставленную спальню. Прямо напротив входа располагались два высоких прямоугольных окна. Света они пропускали вполне достаточно. Между окнами на стене висело большое зеркало в раме, рядом с зеркалом — туалетный столик на гнутых резных ножках.

Справа от входа был установлен домашний алтарь Анат-Яху, увенчанный стандартной статуей богини и украшенный несколькими цветочными гирляндами. Ницан неторопливо подошел к алтарю, вполголоса произнес несколько традиционных благословляющих формул, взял с плоской позолоченной тарелочки слева от алтаря щепотку окрашенного в пурпур песка, бросил на увядшие цветы. Только после этого он повернулся и взглянул в сторону собственно спальни, отделявшейся от прихожей двумя полустенками, не достигавшими высоты человеческого роста. Собственно говоря, там находилась не спальня, а альков — балдахин на четырех деревянных столбах, под ним — низкое и широкое ложе.