Айзек Азимов - Сила привычки

— Кислород не горит и ничто не заставит его гореть. Даже платиновая чернь.

— Значит, убийца внес ее в баллон с кислородом по ошибке, в сильном волнении. Потом, вероятно, исправил ошибку, обработав нужный баллон, но тем самым он оставил исчерпывающее доказательство того, что это убийство, а не несчастный случай.

— Да, теперь остается только найти виновного.

— «Только», доктор Горем? — улыбнулся Давенпорт. — А как это сделать? Он не оставил визитную карточку. У многих в лаборатории есть мотив для убийства. Еще больше людей обладают знанием химии, необходимым, чтобы совершить преступление, и имели такую возможность. Есть ли какой-либо способ выяснить, откуда появилась платиновая чернь?

— Нет, — ответил Горем. — Любой из двадцати сотрудников мог без труда войти в комнату, где хранятся химикалии. А как насчет алиби?

— На какое время?

— На предыдущую ночь.

Давенпорт перегнулся через письменный стол.

— Когда доктор Ллуэс последний раз пользовался этим баллоном с водородом до рокового события?

— Я… я не знаю. Он работал в одиночестве.

— Да, я знаю. Мы провели по этому поводу расследование. Платиновая чернь могла быть внесена в отверстие баллона и неделю назад.

— Что же нам делать? — огорченно спросил Горем.

— Единственная зацепка, как мне кажется, — сказал Давенпорт, платиновая чернь на баллоне с кислородом. Это — бессмыслица. И если удастся объяснить ее, она может подсказать решение. Но я не химик, так что ответ должны дать вы. Могла ли произойти ошибка — мог ли убийца спутать кислород с водородом?

Горем решительно покачал головой.

— Нет. Вам ведь известно насчет цветов баллонов: зеленый — кислород, красный — водород.

— А что если он дальтоник? — спросил Давенпорт.

Горем ответил не сразу.

— Нет, дальтоники обычно не занимаются химией. Определение цвета во время химической реакции имеет решающее значение. И если бы кто-то в нашей организации был дальтоником, то у него было бы достаточно неприятностей, так что все остальные знали бы об этом.

Давенпорт кивнул.

— Ну, хорошо. Если в баллон с кислородом чернь была внесена не по незнанию или по чистой случайности, то могло это быть сделано преднамеренно?

— Я вас не понимаю.

— Быть может, убийца руководствовался логичным планом, когда вводил платиновую чернь в баллон с кислородом, но потом передумал. Существуют ли такие обстоятельства, при которых платиновая чернь была бы опасной в присутствии кислорода? Вы ведь химик, доктор Горем.

— Нет, никаких. И не может быть. Если только…

— Если только?

— Видите ли, это нелепо, но если ударить струей кислорода по контейнеру с водородом, то платиновая чернь на баллоне может стать опасной. Естественно, необходим большой контейнер, чтобы произвести внушительный взрыв.

— Предположим, — сказал Давенпорт, — что убийца рассчитывал наполнить водородом всю комнату и потом открыть баллон с кислородом.

Горем сказал с улыбкой:

— Но зачем делать ставку на водород, когда… — Улыбка исчезла с его лица, и оно покрылось мертвенной бледностью. Он вскричал: — Фарли! Эдмунд Фарли!

— Что это значит?

— Фарли только что вернулся с Титана, где провел шесть месяцев, сказал Горем, все больше волнуясь. — На Титане атмосфера состоит из водорода и метана. Он у нас единственный человек, который имеет опыт пребывания в такой атмосфере. Теперь все приобретает смысл. На Титане струя кислорода соединилась бы с окружающим водородом, если бы ее нагрели или применили в качестве катализатора платиновую чернь. И тогда бы произошел взрыв. Ситуация как раз обратная тому, что наблюдается здесь, на Земле. Это наверняка Фарли. Когда он вошел в лабораторию Ллуэса, чтобы устроить взрыв, он ввел платиновую чернь в баллон с кислородом в силу привычки. А когда он вспомнил, что на Земле реакция идет иначе, он уже выдал себя.

Давенпорт кивнул с мрачным чувством удовлетворения. Его рука потянулась к трубке внутреннего телефона, и он сказал: «Пошлите человека, чтобы задержать доктора Эдмунда Фарли в „Сентрал электрик“.