Владимир Колин - Зубы Хроноса

Старый едва заметно вздрогнул. Он уже собирался о чем-то спросить, но — обвел глазами город, потом устремил их на собеседника и понял ненужность своего вопроса.

— Дальше, — сказал он. — Продолжай.

— Ваш мир, ваше трехмерное пространство заключено в пространство с четырьмя измерениями, в котором расположен наш мир. Представь себе листок двух измерений, заключенный в коробку с тремя измерениями… Так же как лист очень тонок в своем третьем измерении, человек и его мир чрезвычайно узки в четвертом, для которого у него нет даже названия. Но человек имеет четвертое измерение — пусть и неуловимое — так же как лист имеет минимум толщины.

Поэтому ты и смог проникнуть к нам, как равный.

Не отрывая взгляда от панорамы города, Старый как эхо повторил: — Как равный.

— Тебя удивляет твой новый облик? Вспомни, что простейший трехмерный предмет — пирамида — имеет четыре стороны с двумя измерениями. Простейший четырехмерный предмет имеет пять сторон с тремя измерениями… Это обстоятельство и вызвало у тебя головокружение, когда ты проник в наш мир, где в первые минуты все показалось тебе перемешанным и движущимся…

— И я стал — многие.

— Это воспоминание о твоем прежнем восприятии. Но для нашего мира ты один.

Даже доносившиеся до них шумы были иными, чем те, к которым привык Старый, и он рассеянно вслушивался в них.

— Значит, вот она — цель трудов целой жизни? — спросил он наконец. — Я пришел к вам стариком, лишенным сил. Почему? Цена слишком велика…

Он не ощущал ни грусти, ни волнения, но не испытывал и бурного торжества человека, преодолевшего все препятствия и достигшего желанного берега. Он просто констатировал факт, и больше ничего.

— Да, твой путь обошелся тебе дорого, — ответил Мирг, не обратив внимания на его первый вопрос.

— Посмотри!

И лишь тут старик увидел странный столик, стоявший возле их стульев. Мирг наклонился к кнопкам на циферблатах, нажал некоторые из них, и стрелки задвигались в своих коробочках. Тогда он потянул за ручку, и терраса закружилась. Густой фиолетовый туман окутал обоих. Тристан услышал шум, который покрывали многочисленные голоса — словно порывы ветра пролетали среди леса домовых труб. Потом шум вдруг утих. Цветной туман рассеялся, и из него начали выплывать дома, формы которых вырисовывались все более отчетливо — словно он смотрел на них в подзорную трубу, стекла которой наводились сами собой.

Они стояли на той же террасе, но дом, к которому она примыкала, был другим. Большинство домов вокруг площади тоже изменилось, и посередине ее возвышалась огромная статуя…

— Мы научились двигаться вперед и назад по шкале времени, — сказал Мирг. — Смотри!

Пересекая площадь, к ним приближались мужчина и женщина. Старый бросил на них один-единственный взгляд и повернулся к Миргу. Тот улыбался.

— Да, Тристан, они идут из твоего мира…

Прежде всего его поразил необычный покрой платьев.

Его платье тоже казалось странным в мире Мирга, но он никогда не подумал бы, что на Земле люди когданибудь будут одеваться так странно — совсем не похоже на то, что он привык считать одеждой. Даже ткань была теперь иной, чем та, к которой он привык. Эти послы могли быть только из будущего — и ему не требовалось разъяснений.

Теперь, когда люди приблизились, он увидел, что оба они молоды, и понял смысл слов человека, Перенесшего его во времени. Дорогой цена была только для него, шедшего дорогостоящим путем, неминуемым для его времени.

— В том веке, откуда они пришли, каждый может завоевать четвертое измерение?

— Не каждый, Тристан. Но никто не обязан больше посвящать этому целую жизнь…

Молодые люди были уже совсем рядом. Он увидел гладкие щеки, позолоченные летним солнцем, блеск глаз и волны черных кудрей. Если бы не их умноженные лица, они казались бы парой влюбленных, отправившихся на прогулку, как это делали его современники, покидавшие в конце недели стены Парижа. Но и сейчас он не испытал грусти, вспомнив о годах, которые он пожертвовал жару печей, лишив себя даже той простейшей радости, которую испытывает юноша, обнимающий округлые плечи своей возлюбленной. Он понимал, как тяжек и долог был путь, пройденный им в молчании каменного собора, в пергаментном безмолвии старинных рукописей. Бесполезно тяжек и долог… Помахав в знак приветствия, молодые люди прошли мимо и исчезли в одном из зданий, стоявших на площади.

«Так же быстро, как жизнь» — мелькнуло у него в уме. Но, не огорчившись и на этот раз, он понял, что все чувства земного человека остались там, в том мире.