Олег Маркеев: Оружие возмездия

— Я всегда думал, что ломали другие, — заметил Винер.

— Брось, Клаус, во всем мире полиция избивает задержанных. — Старик махнул сухой и костлявой, как лапка зверька, рукой. — Пытка не должна быть самоцелью. Она лишь открывает рот клиенту. Но кто-то же должен анализировать его показания. Вот в этом папе Мюллеру не было равных. — Он с интересом стал рассматривать фотографии убитого. — Э, как его уделали! Хотя в американских боевиках показывают и не такое. А их, между прочим, смотрят подростки. Куда мы катимся?

Винер, закинув голову, проследил, как облачко дыма вытягивается в шлейф.

— Полиция в этом деле не усмотрит ничего экстраординарного, Иоганн прав. А контрразведка? Меня интересует мнение контрразведчика с полувековым стажем. Ветеран тайных войн спрятал польщенную улыбку.

— Что ж, давай тряхнем стариной. — Хиршбург отложил фотографии, раскрыл папку. — Иван Алексеевич Дымов, русский, тридцать семь лет, родился в Калининграде, обучался в Строгановском художественном училище. С девяносто первого переехал на постоянное жительство во Францию. Женат на Анне-Марии Баллон, более трех лет живут отдельно. Та-ак. Прокатился по всей Европе, дважды по три месяца провел в Штатах. Ага! Таиланд, Бирма, Сингапур… Штатный фотограф этнографической экспедиции. Там, наверно, и пристрастился к сексуальной экзотике. Иоганн прав, все хорошо объяснимо… Так, лауреат международных фотоконкурсов, сотрудничает с рядом рекламных агентств. — Он оторвал взгляд от досье. — Ты видел его работы?

— Да, ничего особенного. С тех пор как японцы завалили мир своими «мыльницами», каждый мнит себя фотохудожником. Но купить карандаш еще не значит рисовать, как Леонардо.

— Согласен. — Хиршбург кивнул лысиной, бликующей в свете лампы. — Последний год провел в России. — Он отложил бумагу, но очки снимать не стал, — Хочешь знать мое мнение?

— Естественно. — Винер пристроил сигару в выемку. на пепельнице и подался вперед, чтобы блики на очках старика не били в глаза.

— Косвенные признаки, что он причастен к спецслужбам налицо. На всякий случай я попрошу своих друзей проверить, не совпадают ли перемещения этого Дымова с известными нам разведоперациями русских. Но он не профессионал. — Старик взял новый лист из папки. — Человек приезжает в Гамбург, останавливается в приличном отеле, ужинает в номере, затем на такси прямо от отеля направляется на Рипербан к шлюхам. А утром, между прочим, его ждет деловая встреча. Ни разу не проверился, ни одного контакта. Хуже того, звонок антиквару он сделал из номера отеля. Иоганн пишет, что именно по звонку его группа установила адрес и личность Дымова. Кстати, почему не сделали этого заранее?

— До вчерашнего дня мы не знали, кто именно вступит в контакт с антикваром. Дымов вел переговоры с ним через Интернет. Подписывался псевдонимом, использовал для связи «почтовый ящик» в Париже. Писал по-английски, но экспертиза установила, что это не его родной язык. Потом мы локализовали его хост-компьютер. Сообщения в Париж шли из Калининграда. Мы предположили, что имеем дело с русским. Это вся информация, которой мы располагали.

— Бог мой! Так долго конспирировал, чтобы сделать, звонок антиквару прямо из отеля! — поморщился Хиршбург. — Это еще раз доказывает, что компьютер купить можно, а ум — нет.

— Да, глупо. А если нас пытались поймать на живца? — спросил Винер.

— Готов допустить, что русские играли Дымовым втемную. Но почему они позволили ему прямо перед финалом операции оказаться в постели у тайки? Должны же они его хоть как-то опекать!

— Тяга к порядку никогда не была сильной стороной русских, — возразил Винер. — Вернее, они его всегда требуют от своих правителей, но еще ни разу не пытались установить в повседневной жизни. Опекуны могли проворонить Дымова, а он вполне мог уйти в загул.

— А тайка именно в этот день окончательно спятила от героина? — не скрывая иронии, спросил Хиршбург.

— Да, полный абсурд, — согласился Винер.

— Это абсурд, который для простых смертных и есть нормальная жизнь. Твое развитое и дисциплинированное сознание никак не смирится с очевидным: немотивированные поступки, беспричинные убийства и спонтанные самоубийства в той клоаке, где живет большинство, — это норма. — Старик кивком указал на дверь в большую комнату. — Толстобрюхий Иоганн это понимает, а ты — нет. Я знаю причину твоего беспокойства, мой мальчик. Ты никак не можешь смириться с фактом, что человек, которого ты разрабатывал, был убит тайской шлюхой? Сюжет, достойный Чейза, а возможно, и Ле Карре. — Старик отложил листок. — Но согласись, русского мог сбить автомобиль, самолет мог разбиться. Кирпич ему, в конце концов, упал бы на голову… Все бы вызвало у тебя подозрение, так? Но знаешь, что сказал мне однажды Гелен [5] Генерал Абвера (военной разведки вермахта), после капитуляции рейха к суду не привлекался, стал создателем и первым главой разведки ФРГ, в которую с негласного согласия американцев привлек многих ветеранов Абвера и СД. «У него был ум профессора, сердце солдата и чутье волка», — написал о Гелене первый шеф ЦРУ Ален Даллес. ? «Наибольшие подозрения у контрразведчика вызывает естественный ход событий». И он, согласись, прав. Когда постоянно плетешь интриги и участвуешь в заговорах, невольно забываешь, что жизнь большинства состоит из серых, невыразительных будней, где нет и не может быть логики.