Олег Маркеев - Тотальная война

— Макс, ты живой?

— Ой-ой-ой, — отозвалось чистое и громкое, как в храме, эхо.

— Макс!

Эхо громко повторило его имя.

И Максимов пошевелился.

— Живой. Но цел ли — не знаю. На задницу месяц не сяду, это точно.

— Кому что. А я руку исцарапала. Он снял лямки рюкзака. Сел.

Кругом была звенящая эхом темнота. Судя по акустике, размеры этого зала были гораздо меньше. Максимов принюхался.

— И я о том же, — раздался голос Карины. — Благовониями пахнет. Ладаном, что ли? Глюки, наверное.

— Может, в рюкзаке что-то разбилось?

— Ага! — иронично хмыкнула Карина. — Я с собой флакончик «Кристиан Диор» прихватила! Глюки, говорю. Совсем крыша у нас поехала.

— Фонарик, ты, конечно, потеряла?

— Из-за него руку и расцарапала. Карина щелкнула кнопкой. Замерцал слабый кружок света и померк.

— Сдох. — Максимов отвалился спиной на рюкзак. — Ничего. У меня есть свечи. Сейчас отдохну и достану.

Услышал, что Карина вскочила. Хрустя камешками, прошла несколько шагов. Остановилась.

Чиркнув, вспыхнул огонек зажигалки. Стал ярче. Раздвоился. Один остался на месте, все больше вытягивая яркий лепесток. Второй поплыл в сторону. Их стало три.

Максимов протер глаза.

Карина шла вдоль стены, а вслед за ней тянулась цепочка огоньков. Их становилось все больше и больше. Теперь Карина зажигала все светильники, стоящие в несколько ярусов на каменных выступах.

Максимов увидел, что сидит на полу, выложенном гладкими плитами из светлого камня, обработанного рукой человека.

Вскочил, на миг забыв о боли и усталости, стал зажигать светильники навстречу Карине. Светильниками оказались чаши из желтого металла. Затвердевшая на их дне смола вспыхивала легко и горела ярко, наполняя воздух дурманящим благовонием.

Вскоре золотистый дрожащий свет наполнил залу. Она оказалась правильной формы, метров тридцать в диаметре. Сводчатый потолок подпирали четыре мощные колонны. От уровня человеческого роста и выше до самого центра купола камень искрился золотыми крапинками.

— Это все — золото? — прошептала Карина.

— Похоже. Вырубили залу в золотой жиле.

— Смотри! — Карина указала на центр свода. Там горела золотым огнем свастика, заключенная в круг из черных камней.

— Это знак Верховного бога, — механически прошептал Максимов.

Он перевел взгляд на прямоугольный каменный монолит в центре зала.

Камень неудержимо и властно притягивал к себе.

Медленно, словно во сне, он приблизился.

Стенки каменного гроба украшала искусная резьба. Руническая клинопись вплеталась в растительный узор. Знаки не были классическим футарком скандинавов, скорее, напоминали те, которыми был написан «Гимн Боянов» [65] Памятник докириллической письменности древних славян, находился в коллекции известного русского масона Сулакадзева. Официальная наука считает документ подложным. Фрагмент гимна приведен из: Мифы и магия индоевропейцев. Вып 1. М.,1995. .

Слова, произнесенные Максимовым по памяти, эхом отразись от свода. Огоньки в светильниках затрепетали, и золотые волны поплыли по стенам.

Карина со страхом покосилась на него.

— Смотри, как у тебя.

Она занесла руку над камнем, указывая на барельеф из четырех свившихся в свастику змей. Они кольцом лежали там, где у лежавшего в гробу исполина должна была находиться грудь.

«Не трогай!», — хотел крикнуть Максимов. Но не успел.

Ладонь Карины легла на чешуйчатые тела змей.

…Золотое свечение задрожало, противосолонь заскользило вдоль стен, все быстрее и быстрее, превращаясь в огненный вихрь. Он заревел, плавя камни, стены растаяли, и куполом распахнулось высокое небо. Фрея взяла Странника за руку, и их засосало в бездонную высь…

…Высокие стены круглой залы горели червонным золотом, отражая свет факелов. Эхо тысяч голосов гудело под сводчатым потолком. За казавшимися бесконечными столами пировали тысячи мужчин. Чем дольше на них смотрел Странник, тем больше их становилось. Он видел их всех и каждого в отдельности, не приближаясь, мог рассмотреть лицо и одежду. Стоило ослабить внимание, как лицо удалялось, растворялось среди других, а на месте его тут же возникало и приближалось новое. Это был невероятный калейдоскоп из лиц, доспехов и оружия всех времен и народов. Странник не знал значения и сотой части нашивок, знаков, блях, цепей, гирлянд из косточек, перьев и клочков шерсти, украшавших их одежду. В том мире и времени, откуда они пришли, это были знаки отличия и воинской доблести. Но здесь, на пиру под священными сводами Валгаллы, они были равными среди равных.