Ната Чернышева - Момент бури

- Не захочу!- буркнул я сердито.

- … то скажешь мне об этом.

- И мозги свои потрошить - не позволю!

Айр только улыбнулся мудрой многозначительной улыбкой.

- Там видно будет.

Нет, он поразительно быстро сдался! Не иначе, что-то замышляет. Я прислушался к своей интуиции. Она молчала. Айр не враг мне, но прежнего безграничного доверия к нему уже не было. Может быть, именно по этой причине Кристина не пожелала оставаться с Айром. Пришлось взять ее с собой. Когда мы добрались до глиссера, жена по-прежнему спала, уронив кудрявую голову на руки. Я осторожно разбудил ее.

- Мы в Аяне,- сказал я ей.- Мой друг предоставил нам убежище на ближайшие сутки. Как только запасемся… необходимыми вещами, отправимся дальше.

- Куда?- поинтересовалась она, глядя мне в глаза.

Я немного помедлил. Бегство - это не выход, тут Айр прав. Возможно, я еще соглашусь на ментальное сканирование… Нет, не так. Я, возможно, еще согласился бы на ментальное сканирование… может быть… если бы был один, как раньше. Но сейчас я уже не принадлежал одному только себе. У меня появилась семья. И вначале следует позаботиться о безопасности тех, кто мне по-настоящему дорог. А Ольмезовский подождет: никуда он, гад, не денется.

- За Малый Провал,- ответил я жене, принимая решение.- Мы отправимся за Малый Провал. В горы. Там у меня есть… дом. Ну, вообще-то дом - это слишком громко сказано. Так, лачуга, с которой еще неизвестно что сталось за этот год. Туда сложно добраться, не обладая психокинетическими способностями. Крутые скалы обступают долину тесным кольцом. Из озера, расположенного в жерле потухшего вулкана, сбегает ручеек превосходной воды, вполне пригодной для питья. В этой чудесной речке водится не менее чудесная форель. Кроме того, неподалеку имеется парочка нарзанных источников. Зимой, правда, иногда случаются лавины, но они всегда обходят дом стороной.

По крайней мере, так было, когда я там жил. Не знаю, как лавины вели себя в мое отсутствие. Может быть, мы вообще не застанем даже щепок на месте той лачуги. Но говорить об этом вслух я не стал. К чему расстраиваться раньше времени?

- Это твоя родная планета? Земля?- тихо спросила жена.

- Да. И знаешь… Скажи мне, как тебя звать? Хорош же я буду, если не сумею ответить, как зовут мою жену!

Она испуганно сжалась и прошептала:

- Ты не понимаешь…

- И не хочу понимать,- заверил ее я.- Но тебе нужно имя. Должен же я как-то тебя называть!

Она молчала. Молчала так долго, что я подумал - не дождусь ответа. Но когда я отвернулся, чтобы открыть купол глиссера, она вдруг коснулась пальцами моей руки. Нежное, робкое, почти неосязаемое прикосновение… Я замер, потом медленно обернулся, заглянул ей в глаза.

- Придумай имя сам,- тихо-тихо сказала жена, опуская голову.

- Хорошо,- растерянно проговорил я.

Какое-то время я внимательно ее разглядывал. Всматривался в ее прекрасное лицо, в ее огромные сине-зеленые глаза… в них можно было утонуть, в этих глазах; захлебнуться, словно водой, застывшей в них навечно неизбывной болью… как бы я хотел увидеть там иные чувства… ну, пусть не восторг, не любовь и не радость, ведь я уже давно не тот наивный ребенок, каким был раньше. Хотя бы покой. Вместо боли - хотя бы покой…

- Таня,- сказал я.- Татьяна. Хорошее старороссийское имя и в этих краях встречается достаточно часто. Проблем с ним не будет.

Наградой мне был дикий полубезумный взгляд, полный ужаса. Что я мог сказать не так? Или… или я каким-то непостижимым образом угадал ее подлинное имя? Значит, именно так ее и зовут - Татьяна? Сомнительно. Может, это имя просто созвучно ее имени или же вызвало какой-то болезненный отклик в ее израненной душе? Кто знает… Когда-нибудь она расскажет мне все. Во всяком случае, я надеялся завоевать ее доверие. Но, увы, не сейчас. Сейчас на это просто не было времени.

- Значит, так,- деловито сказал я.- Действуем по старому плану. Ты закроешь лицо вуалью, а я буду изображать свирепого ревнивого мужа, готового удавить всякого, кто осмелится на тебя покуситься,- к слову говоря, это было не так уж и сложно.- Пошли… Таня.

Она вздрогнула. В ее глазах я прочитал отчаяние и ужас. Я ласково коснулся ладонью ее щеки. Не переживай. Не надо переживать, девочка. Я люблю тебя. Я не дам тебя в обиду. Но я так и не осмелился произнести эти простые слова вслух. А потом мгновение, когда можно было что-либо говорить, миновало. Она отвернулась и осторожно взяла малыша. Пацан, хвала богам, все еще спал. Лишь бы он не начал орать до того, как мы запремся в гостиничном номере. Кристина дернула меня за рукав, привлекая внимание. " Если он начнет орать, я его успокою", - говорил ее серьезный взгляд. Я очень надеялся, что до этого все-таки не дойдет.