Дмитрий Колосов - Воин

— Так расскажи нам, царь, об этом воине. Поведай о его жизни и деяниях. Пусть его великие дела подвигнут бойцов на подвиги! — немного напыщенно воскликнул Гилипп.

— Чтоб выслушать историю его жизни, потребовалось бы бессчетное множество ночей. Я расскажу лишь о том, что неизвестно даже киммерийским сказителям, хоть им и ведомы предания самой седой старины. Я расскажу о последнем походе Конана, варвара из Киммерии.

Царь устроился поудобнее.

— Начать свой рассказ о Конане мне хотелось бы следующей фразой: «Король Конан был стар, очень стар». Мне хотелось бы расписать его хвори, болезни, показать трясущиеся от пьянства руки и похотливый взгляд, который он бросает на аккуратные попки молоденьких девушек. Мне хотелось бы показать его дряблые мышцы и сытый животик. Ведь именно таков финал жизни людей, сменивших полную опасностей судьбу на клетку, именуемую королевским дворцом. Это мечта любого рассказчика — показать героя, вдруг ставшего толстопузым развратником и трусом, или негодяя, отчего-то решившего пожертвовать собственной жизнью ради спасения чужой. Это парадокс: белое — в черном, черное — в белом. Именно это наиболее интересно в человеке, создании, облаченном в костюм домино.

Ведь человек не может быть выкрашен одним цветом. Он — в многоцветную полоску. И как бы хотелось представить Конана именно таким. И я бы поступил так, не раздумывая ни мгновения, не будь мой герой варваром из Киммерии. Как сладко звучит — варвар! А варвар более, чем человек. Он может потерять все, кроме своей дикой сути. Он рожден ломать шеи зажравшимся и погрязшим в неге народам. Поэтому моя история будет правдивой, именно такой, какой ее слышал я.

Итак, я расскажу вам быль о последнем походе Конана, варвара из Киммерии.

Король Конан был стар, очень стар. Три десятилетия минуло с того дня, когда удачливый авантюрист-киммериец овладел троном Аквилонии, задушив перед этим полубезумного короля Нумедидеса. Три десятилетия непрерывных войн и приключений, в ходе которых противниками аквилонского короля выступали не только правители соседних государств, но и маги, колдуны, волшебники, пускавшие в ход чары древнего Ахерона, Лемурии и Туле. Одна и волшебство, и многотысячные армии Немедии, Офира, Котха, Аргоса и Бритунии, и полудикие воинственные орды киммерийцев и пиктов оказались бессильны перед мощью Аквилонии, возглавляемой самым бесстрашным и умелым воином того времени — Конаном-киммерийцем.

Постепенно все государства были вынуждены признать законность его власти над королевством, большинство из них заключили союз с грозной Аквилонией, многие попали в прямую зависимость от нее. Армия Конана захватила Аргос, который вскоре был официально включен в состав Аквилонии, провозглашенной к тому времени империей. Аквилонские купцы получили свободный выход в Западный океан, что не замедлило благотворно сказаться на состоянии экономики. Затем силой оружия был установлен протекторат над Зиггарой, правитель которой фактически превратился в наместника Конана. Притихли, устрашенные мощью аквилонской конницы, Немедия, Офир и Котх. Многочисленные крепости, воздвигнутые в Боссонском приграничье, обезопасили империю от набегов пиктов. В них стали селиться киммерийцы, охотно принимаемые королем-варваром на службу.

Покровительствуемые правительством, снизившим налоги, процветали ремесла, бурно развивалась торговля. Крестьяне, не опасавшиеся больше набегов диких племен и вторжения вражеских армий, увеличивали посевы ячменя и пшеницы; из Шема и Стигии были завезены новые растения, отлично прижившиеся на плодородных землях Аквилонии. Привлеченные богатством империи, роскошью королевского двора, щедростью Конана в Тарантию устремились лучшие певцы и актеры, художники и поэты. За треть века Аквилония превратилась в мощнейшую державу мира, сравнимую по величию и могуществу с существовавшими некогда Атлантидой и Лемурией.

Долгая, бурно проведенная жизнь могла утомить любого человека, даже такого могучего воина как Конан. Но утомить не битвами и сражениями, а бесконечными дворцовыми церемониями и бумажной волокитой. Владыке столь могущественной империи было не к лицу возглавить пятитысячный отряд, отправляющийся отразить набег пиктов, или выступить с карательным войском на Офир, задерживающий выплату дани. Для этого существовали полководцы, среди которых Конан особенно жаловал сильно постаревшего, но все еще бодрого Просперо, а также три сына, рожденные немедийкой Зенобией. Они и командовали аквилонскими отрядами, поддерживавшими авторитет и влияние империи, а Конан был вынужден проводить время в королевском дворце в Тарантии.