Дмитрий Колосов - Воин

— …Пятнадцать лет провел Скилл в непрерывных странствиях и походах. Он побывал в Ионии и Каппадокии, Курдистане, Луристане, Хузистане, Вавилонии, Парсе, Мидии, Гиляне, Мазандеране, Гиркании, Хорезме, Согдиане, Бактрии, Землях южных скифов и саков, в Ариане, Драншиане, Арахозии, Гедросии и Кармании, Кемте и Ливии, Аравии, Фракии, землях македонян и северных эллинов. Все эти годы он разбойничал, грабил и убивал. Он предводительствовал шайками массагетов и карийцев, фракийцев и киммерийцев, участвовал в набегах на Сарды, Тир, Эктабаны, Пергам, Эфес и еще двадцать восемь городов, в разграблении царских сокровищниц в Парсе и Сузах, казны тирана Милета, сатрапов Геллеспонта и Киликии, Сирии и Лидии, многочисленных нападениях на купеческие караваны и храмы. Он заслужил славу неутомимого наездника и не знающего промаха стрелка. Скилл известен как страшный безбожник, не признающий Ахурамазды и Аримана, Зевса и Аполлона, Амона и Ра, Мардука и Тина, и прочих. Но высокий суд считает своим долгом отметить, что все эти годы Скилл не был замечен в излишней жестокости, лжесвидетельстве и клятвоотступничестве, в сожительстве с матерью или дикими животными и прочих богомерзких поступках. — Секретарь перевел дух и оглядел слушателей, пытаясь определить впечатление, произведенное его речью. Но реакция публики вряд ли удовлетворила его, Дэвы откровенно зевали, нэрси перемигивались со старичками-ахурами, заскучавшие язаты растекались мутными лужицами по полу. Поэтому Сраоши поторопился закончить речь.

— Изложив высочайшей публике деяния и помыслы Скилла, я призываю вас решить его судьбу.

На трибунах началась возня. Слушатели кашляли, разминали затекшие мышцы. Митра стукнул ладонями по столу, призывая к тишине, и спросил:

— Имеет ли душа Скилла сказать что-нибудь в свое оправдание?

— Оправдание? — изумилась душа. — Но я пока не услышал ни одного доказательства моей вины. Жизнь скифа Скилла чиста, словно незамаранный лист пергамента. Но я благодарю высокий суд за объективное изложение истории моей жизни. Правда, хочу внести несколько поправок. В выступлении почтенного Сраоши закралась маленькая ошибка. Я никогда не был в Хорезме. Мой отряд действительно направлялся в этот белостенный город, лелея мечту восславить богов в известных своей Красотой хорезмийских храмах, но на приграничной реке Алус нас поджидало войско Хорезм-Аблая. Оно помешало нам посетить славящуюся своим благодатным климатом и плодородными землями страну.

— Так, так. — Сраоши заглянул в один из лежавших на столе пергаментов. — Все в общем верно, но при отступлении савроматы, которыми командовал скиф Скилл, убили более ста воинов Хорезм-Аблая. Погиб и сам властитель Хорезма, чье горло пробила стрела с трехгранным стальным наконечником, которые были лишь в горите кочевника Скилла. Душа имеет что-либо возразить?

— Нет… — Душа Скилла хотела пожать плечами, но вовремя вспомнила, что их у нее нет. — Но хочу заметить, что всадники Аблая тоже стреляли, и их стрелы были не менее острые, чем наши. Ну да ладно, все это не столь важно. Второе, более существенное возражение. Я решительно протестую против утверждений, будто скиф Скилл не верит ни в одного бога. Он поклоняется скифскому богу-лучнику Гойтосиру, богу-мечу Веретрагне, а также верит в существование Аримана, дэвов, нэрси, сфинкса, с которыми сталкивался ранее, а также в существование Митры, Сраоши, Рышны, ахуров…

— Довольно! — перебил излияния души секретарь. — Высокий суд не интересует, во что верит душа скифа Скилла, его интересует, во что верил ее хозяин. У суда нет сведений, чтобы Скилл преклонялся Ариману или Веретрагне, а бог-лучник Гойтосир — низшее божество и не заслуживает поклонения.

Душа хотела вспылить, но, вспомнив, что уже имеет одно замечание по поводу оскорбления суда, промолчала.

— Душе нечего больше сказать, — полуутвердительно-полувопросительно заявил Сраоши. Секретарь нагнулся к Митре и быстро пошептался. — Высокий суд переходит к рассмотрению позиций сторон. Слово для обвинения предоставляется богу тьмы Ариману.

По залу прокатился легкий гул. Дэвы, нэрси и прочая нечисть приготовились приветствовать своего повелителя, ахуры и язаты приняли как можно более независимый вид.

На этот раз Ариман не стал материализоваться из воздуха, он вошел в зал подобно обычному человеку. Как и в прошлый раз лицо бога было спрятано под маской. Под оглушительные вопли своих приверженцев Ариман приветствовал собравшихся и стал на небольшом возвышении близ судейского стола. Он бросил взгляд на Митру, чье холеное лицо мгновенно покрылось бисеринками пота. Видно, богу зла пришлось не по нраву, что он должен стоять, в то время как прочие сидят. Ариман щелкнул пальцами. На подиуме появился массивный золотой трон, сплошь усеянный крупными дымчатыми опалами. Ариман сел и запахнул полы плаща. Жалобно заблеявший козленок рухнул под ударом невидимого ножа. Бог зла проследил за тем, как кровь наполнила чашу, а затем обагрила мрамор алтаря. Только после этого он взглянул на своего врага, точнее на то, что от него осталось.