Дмитрий Колодан - Последняя песня Земли

Барни смерил Нортона уничижительным взглядом.

— Я оплачивал твое обучение в колледже. Чему тебя учили?

— Истории искусств, в основном…

Барни грустно покачал головой.

— Так я и думал, что ты пустишь деньги по ветру. Твое образование, что твои жабы: выглядит внушительно, а внутри пусто. Ладно, попробую объяснить по-простому. Есть карандаш и бумага?

— Найдется, — кивнул Нортон.

Он принес дяде пару листов, огрызок карандаша и альбом с репродукциями Уистлера, чтобы было на чем писать. Заставлять Барни идти до стола было слишком жестоко.

— Смотри, — сказал Барни, рисуя неровный круг. — Допустим, это Земля. Общее устройство, думаю, тебе знакомо? Этому учат в школе — вот кора, здесь мантия, тут ядро…

Листок заполнили концентрические круги.

— Теорию Эйлера оставим в стороне, доказательств адмирала Берда не достаточно, чтобы признать ее истинной. Про дрейф континентов ты тоже не слышал? В общем, твердая оболочка Земли плавает на жидкой магме. В центре находится кристаллическое ядро. Обрати внимание на слово « кристаллическое» , то есть имеющее упорядоченную структуру. А теперь смотри… Как известно, жидкость является наиболее подходящей средой для распространения акустических колебаний. Фактически, некоторые волны способны проходить сквозь жидкость, не затухая, а усиливаясь. Видел, наверное, как певцы разбивают голосом стаканы? Явление, известное как резонанс. Подумай, что произойдет, если на структуру ядра воздействовать резонансной волной? Взрыв! Вся планета разлетится на куски. Бабах! — и все. Finita. Конец истории. Только твои жабы и останутся. Как говорится, жабы наследуют землю.

— Ты искажаешь цитату, — заметил Нортон. — Речь шла…

Барни отмахнулся:

— Не суть важно. Они нашли эту волну и уже готовы запустить ее. Тум, ту-тум, тум. От Земли вот-вот ничего не останется, и то, что я единственный человек, который это понимает, ничуть не умаляет угрозы.

Нортон осторожно взял листок. Даже его скромных познаний в естественных науках хватило, чтобы увидеть всю нелепость дядиной теории. Но спорить он не рискнул — у Барни наверняка в запасе есть еще огромное количество доводов, опровергнуть которые Нортон не сможет.

— И зачем им это нужно?

— Как зачем? — удивился Барни. — Это же анархисты. Они же ненавидят мир и способны на многое, лишь бы его уничтожить. Ты посмотри на Басманти — у нее на лице написана эта ненависть. И еще скука. А скучающие люди в сто крат опаснее.

— Полей ее водой. Если она действительно такая ведьма, как ты расписываешь, она должна исчезнуть.

Барни нахмурился.

— Не уверен, что сработает. Хотя, если принять во внимание многолетнее вегетарианство и, как следствие, низкий процент жиров, при повышенной кислотности…

Нортон уже пожалел, что поднял эту тему.

— Ну хорошо, допустим, все настолько плохо. Тогда почему твои анархисты до сих пор не уничтожили Землю?

— Они чего-то ждут… — задумчиво протянул Барни. — Хотел бы я знать, чего?

— Может, они шантажируют мировые правительства? Тогда беспокоиться не о чем, получат они свой миллиард и дело с концом.

— Ты не знаешь анархистов, — Барни вздохнул. — Деньги их не интересуют.

— Тогда — удачного расположения звезд? Лишь Сириус войдет в созвездье Девы…

— Сириус? — Барни задумался. — Сириус слишком далеко, чтобы оказать на Землю хоть сколько-нибудь заметное влияние. В отличие от Солнца или Луны, которые…

Барни замолчал. На широкое лицо медленно наползла задумчивая отрешенность. Нортон прекрасно знал это выражение — свидетельство того, что в голове дяди сцепились какие-то шестеренки, направив поток мыслей в совершенно неожиданную сторону.

— Полнолуние! — вскричал Барни. Вскочив с дивана — при его комплекции зрелище феерическое, — он кругами забегал по кухне. Нортон испугался за свою коллекцию: не многие экспонаты были в состоянии без потерь пережить столкновение с дядей.

— Что, полнолуние?

— Неужели не понятно? Магма — та же жидкость, она подчиняется тем же законам. Приливы и отливы, вот в чем дело! Когда ближайшее полнолуние? Они начнут именно тогда…

Нортон облегченно вздохнул:

— Оно два дня как прошло.

Барни повернулся к племяннику:

— Точно?

— Абсолютно. Так что у тебя есть почти месяц.

Барни расплылся в улыбке.

— Почти месяц! — Он обрушился на диван, и тот затрещал от возмущения.

Новость настолько успокоила дядю, что Нортон уговорил его остаться до конца следующей недели. Они болтали допоздна, пока Барни не задремал. Нортон не стал его будить — только укрыл шерстяным одеялом и со спокойной душой отправился спать.