Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…

— Ну-у, — разочарованно протянул Люська. — Три тысячи это совершенно несерьезно!..

— Так у нас ведь не Москва все-таки, а Карташов — не депутат, — рьяно включилась в торговлю Раиса. — Тысяч пять зелеными, наверно, и стоит-то всего! В трамвае слышала, что за директора обогатительной фабрики всего три тысячи взяли, а за директора рынка, женщина там была, вроде, четыре тысячи, но это вместе с шофером. Начальника КРО вообще, говорят, задаром пришили. Я полторы тысячи добавлю — так что должно хватить, даже, если за срочность попросят! Что зазря людей в заблуждение вводить!..

Пятеро странных мужчин пытались как можно комфортнее разместиться в старенькой белой «Копейке». Каждый, прежде чем залезть в машину, совал в нее свой огромный черный баул, а те, кто разместился там до него, начинали нетерпеливо и возмущенно стонать и повизгивать.

Катя стояла вместе с Люськой и приземистым импозантным мужичком у замызганной машины. Терех курил поодаль у забора, зло глядя на Катьку, по своей давней привычке тут же прилипшую к ним.

— Мы, Люсенька, взяли эту старушку, потому что нас у «Тьери» Владленчик будет на мерсе ждать. А Белоснежку придется бросить врагам, — сказал мужичок, надевая светлые лайковые перчатки. — Мальчики! Не ссорьтесь! Все надеваем перчатки, чтобы не было отпечатков! На переднем сидении сядет Олежек, он в прошлый раз сидел в серединке! Ах, Люсенька, какой же ты отчаянный! — подозрительно дрогнул у него командирский голос, — Всем говорил, что заводишь, чуть ли не семейную жизнь, а тут же схлестнулся с мафией. Ну, давай простимся перед боем.

Мужик поправил шелковый нашейный платочек, обнял Люсю, привстав на цыпочки, и приник к нему губами. Из машины ему тут же закричали: "Жан! Ну-у, я тебя умоляю! Сколька-а можна-а! Ты ведь уже простился! Не тяни время, Жано!"

Жано с повлажневшими глазами оторвался от Люси и, церемонно поклонившись Кате, пошел к машине, поправляя кобуру из гладкой оранжевой кожи подмышкой.

— Люся, ты уверен, что они смогут что-то сделать с Карташовым? Может, не надо, а? Они ведь камикадзе, мы же их на смерть посылаем! — зашептала Катя Люське.

— Поворкуйте, голубки! Пока! — выгнув с заднего сидения, крикнул какой-то странный парень с фиолетовой головой и темно-коричневыми губами.

— Пока-пока! — радостно завизжал Олежек с переднего сидения. С красной головой и в желтой рубашке он был необыкновенно похож на яркую жизнерадостную морковку.

Жано надел черные очки, включил зажигание и, сосредоточенно кивнув Люське, начал выруливать с пустыря. За ним, радостно вереща, очки надела вся его команда. Но очки у всех были веселенькими — желтенькие, розовые, с тонкими металлическими дужками. Окна в машине были открыты, и все, кроме Жано, с улюлюканьем высунули из машины руки в колечках и перстнях с воинственными жестами. У Кати на миг закружилась голова, и ей представилось, что она смотрит какой-то идиотский цветной фильм про итальянскую мафию. Настроение у нее было невыносимо ужасное. Только что они с Люсей собрали эту фантастическую команду, чтобы порешить ее мужа. И почему-то она тогда подумала, что вот Маша окончательно вырастет и, конечно, узнает, почему ее папа уже никогда не вернется из командировки, она такая дотошная… Интересно, а она после этого разговаривать с ней навсегда перестанет?

— Люся! Это же кошмар какой-то! Я даже не представляла, что такие в нашем городе водятся!

— Катенька, они и раньше водились, только теперь к ним прикалываться перестали, вот они и не маскируются под разных ублюдков.

— Они же придурки!

— Они — неисправимые оптимисты-беспредельщики, — сказал Люся, вынимая из сумочки какой-то толстый пистолетик с коротким дулом. Потом он им как-то щелкнул, из пистолетика выкатился барабанчик с дырочками, Люся порылся в сумочке и достал патроны к нему и засунул себе в рот. Потом он начал крутить этот барабанчик и вкладывать патроны изо рта в отверстия.

— Ты же сам-то туда не пойдешь, а? — в накатывающей дурноте спросила Катя.

— Надо поддержать Жано, он меня всегда поддерживал. А теперь ему так трудно психологически… когда я переехал с его дачи.

— Если ему трудно психологически кого-то мочкануть, то зачем брать пять тысяч? — пытаясь хотя бы казаться бесстрастной, спросила Катя.

— Ты не поняла, я про нас с тобой говорю. Он все понял, — дергая какой-то деталькой в пистолете, тихо ответил Люська.

— А что он такое понял?.. Что ты такое ему сказал? — краснея, спросила Катя.