Евгений Прошкин - Загон

И не тридцать два, а меньше, поправил себя Андрей. И ничего смертельного там не было. Лежал на кровати, книжки почитывал.

Он уже заранее испытывал какую-то плаксивую, ханжескую ностальгию по своему прошлому. Он уже почти тосковал – по одинаковым домам с узкими душевыми кабинами, по однообразной и невкусной еде, и даже по бригадиру Чумакову. Все это вдруг оказалось так далеко, что перестало раздражать. А впереди…

Андрей закатил глаза и с опаской взялся за сердце.

Тридцать два – не возраст, у него еще много времени. Он еще успеет насладиться – за все, как говорил классик, бесцельно прожитые. На полную катушку.

Он залпом осушил стакан и, легко найдя в стене фальшпанель, заглянул в бар. Там его встретила шеренга бутылок – стеклянных, металлических, глиняных и черт знает еще каких. В блоке любую из этих посудин приспособили бы под вазочку. Здесь же, Андрей не сомневался, их просто выкидывали. И в одном только этом поступке – выбросить ненужное, не колеблясь, – уже виделось что-то величественное и свободное.

Андрей по запаху разыскал сок и налил себе еще. В гуманитарной лавке такого не давали…

Он подумал, что уже обзавелся первой, из новых привычек – все сравнивать с прошлой жизнью. И эта мысль тоже была приятна.

Поигрывая стаканом, как это делали крутые мужики из кино, Андрей прошелся по комнате и встал у окна. На детской площадке, сильно отличавшейся от дворов между блоками, возились ребятишки.

Года по четыре, оценил Андрей. Скоро контроль-один. Кому-то из них не повезет, и они… Да ну их!

Он сел на диван и задрал голову к высокому потолку. В желудке постепенно созревал голод, но Андрей не беспокоился. Он знал, где у Гертруды можно поесть, и знал, как заказать продукты, если самому идти за ними лень. Он провел в центре меньше суток, но уже не чувствовал себя здесь чужим. Ему оставалось переодеться, и тогда он нормальный гражданин.

Его лишь немного смущало, что он торчит в чужой квартире и ждет благодетеля, который, в сущности, ничего пока не объяснил. Но он скоро придет, благодетель Сергей Сергеевич. Он же обещал. Придет и объяснит. Вот тогда-то Андрей им и станет – нормальным гражданином.

Он заметил, что Сергей Сергеевич забыл выключить терминал, и подсел ближе. Заветная игрушка была похожа на распахнутый альбом: одна сторона – экран, другая – кнопочки. Терминал не издавал ни звука, но по плывущей картинке было ясно, что он работает.

Андрей воровато оглянулся на закрытые двери и придвинулся к самому столу. Склонившись к рядам кнопок, он с детской радостью обнаружил, что половина из них ему известна.

Все больше отдаваясь какому-то внезапному ребяческому настроению, Андрей тюкнул по клавише «9». Бесконечный косяк перламутровых рыбок разлетелся в стороны, и на почерневшем экране замигала белая точка. Левее от нее горела «девятка».

Андрею на ум пришли сразу две мысли: первая – что он все сломал, вторая – что от нажатия кнопки терминал ломаться не должен. Вторая мысль казалась более здравой, тем не менее Андрею остро захотелось вернуть на экран рыбок. Он догадывался, что нужно убрать «девятку», но как это сделать, не представлял.

Тихо паникуя, Андрей снова осмотрел все кнопки. Справа отыскалась знакомая по фильмам клавиша со словом «Ввод». Палец как-то сам до нее дотянулся и, не спрашивая разрешения, нажал.

На экране появилось:

«Адрес набран неверно. Повторите вызов».

Желание стереть «девятку» усилилось, и Андрей машинально стукнул по «Вводу» еще раз.

«Адрес набран неверно. Повторите вызов».

«Адрес», – осознал он с тоской. Цифра «девять» не может быть адресом, в нем же двенадцать знаков. Андрей перебрал в памяти известные ему сетевые адреса – все начинались именно с «девятки», но связываться ни с кем не хотелось.

«Привет. Чем занимаешься? – Кино смотрю. – Ну и дурак. А я сижу в центре и пью вкусные соки. – Ну и!..» В таком примерно духе.

Он вдруг понял, что ему совершенно не о чем говорить. И, главное, не с кем. Он мог бы послать вызов самому себе, но это не имело смысла. Однако с проклятой «девяткой» надо было что-то делать.

Вздрагивая от напряжения, он набрал остальные одиннадцать цифр. В принципе, это оказалось так же легко, как и на домашнем телемониторе, с той лишь разницей, что там на кнопках были изображены пиктограммы – ухо, рука, карандаш и так далее. Андрей напоследок поискал «отмену» – перечеркнутый квадратик – и, окончательно убедившись, что такая клавиша отсутствует, нажал «Ввод» – .