Роберт Шекли: День, когда пришли инопланетяне

Однажды ко мне пришел некто. Он был не совсем похож на человека, хотя имел две ноги. Лицо у него было какое-то странное, словно его расплавили в печи, а потом быстро заморозили. Позднее я узнал, что подобное выражение лица характерно для группы инопланетян, называющих себя синестерианами, и что они считают его весьма привлекательным. Они называют его «расплавленная внешность» и даже оценивают на конкурсах красоты.

— Мне сказали, что вы писатель, — заявил он. Я подтвердил, что это так. Мне скрывать нечего.

— Выходит, мне повезло, — обрадовался посетитель. — Я покупаю разные истории и рассказы.

— А я их пишу.

— Есть у вас что-нибудь на продажу? Он шел прямо к цели. Я решил отвечать столь же откровенно.

— Да, есть.

— Прекрасно. Весьма рад. Этот город кажется мне каким-то странным. Да и планета тоже, если подумать. Но город особенно. Непривычные обычаи и все такое. Едва приехав сюда, я сразу сказал себе: «Путешествовать, конечно, очень приятно, но где мне отыскать того, кто продаст мне рассказы?»

— Это проблема, — признал я.

— Ладно, перейдем к делу, потому что работы будет много. Для начала я хотел бы получить небольшую повесть на десять тысяч слов.

— Считайте, что она у вас уже есть. Когда она нужна?

— К концу этой недели.

— Сколько вы намерены за нее заплатить?

— Я заплачу тысячу долларов за повесть в десять тысяч слов Мне сказали, что это стандартная оплата труда писателя в данной части Земли. Ведь это Земля, верно?

— Да, Земля, и я согласен на ваши условия. Скажите лишь, на какую тему мне нужно писать.

— Тему я оставляю на ваше усмотрение. В конце концов, вы ведь писатель.

— Разумеется. Так вам все равно, о чем будет повесть?

— Совершенно все равно. Я ведь не собираюсь ее читать.

— Разумно, — заметил я. — Зачем вам лишние заботы? Я решил не расспрашивать его дальше, предположив, что кто-нибудь когда-нибудь мою повесть все же прочитает. С написанным это рано или поздно случается.

— Какие права вы покупаете? — спросил я, потому что в подобных вопросах важно соблюдать профессиональный подход.

— На первую и вторую синестерианскую публикации. И, разумеется, сохраню за собой права на экранизацию, но заплачу вам пятьдесят процентов от суммы сделки, если смогу продать на Синестерии права на съемку фильма.

— Насколько это вероятно?

— Трудно сказать. Пока что Земля считается у нас новой литературной территорией.

— В таком случае я хотел бы увеличить свою долю до шестидесяти процентов.

— Не стану спорить, — согласился он. — На сей раз. Не исключено, что позднее я поставлю более жесткие условия. Кто знает, как я поведу себя в следующий раз? Пока что для меня ваша планета — целый новый площадь.

Я не стал его поправлять. Пусть инопланетянин слегка оговорился, но это вовсе не значило, что он невежда.

Написав за неделю повесть, я принес ее в офис синестерианина, разместившийся в старом здании «Метро-Голдвин-Майер» на Бродвее. Я протянул ему распечатку, он предложил сесть и принялся читать.

— Очень неплохо, — сказал он через некоторое время. — Мне очень понравилось.

— Вот и прекрасно, — отозвался я.

— Но мне хочется, чтобы вы кое-что переделали.

— Вот как? А что конкретно вы имеете в виду?

— Ну… там у вас есть героиня по имени Элис.

— Верно, Элис, — поддакнул я, хотя и не помнил, что в повести упоминалась какая-то Элис. Быть может, он имеет в виду Эльзас, провинцию во Франции? Я решил не уточнять. Какой смысл выставлять себя дураком, обсуждая собственную писанину?

— Так вот, эта Элис… она размером с небольшую страну, верно?

Черт, он и в самом деле говорит про Эльзас, а я уже упустил момент, когда мог его поправить.

— Да, правильно. Размером с небольшую страну.

— Тогда почему бы вам не написать о том, как Элис влюбляется в другую страну — побольше размером и в форме кренделя?

— В форме чего?

— Кренделя, — повторил он. — Этот образ часто используется в популярной синестерианской литературе. Синестерианам приятно о таком читать.

— В самом деле?

— Да, — подтвердил он. — Синестерианам нравится представлять существ в форме кренделя. Если вы вставите подобное обстоятельство в повесть, она станет более образной.

— Образной, — машинально повторил я.

— Вот именно. Потому что нам не следует забывать о возможной экранизации.

— Да, разумеется, — подтвердил я, вспомнив, что мне причитается шестьдесят процентов.