Роберт Шекли - День, когда пришли инопланетяне

Мы с Римб стали одной из первых смешанных семейных пар. Поначалу инопланетян было не очень-то много, но вскоре стали появляться все новые и новые, и некоторые даже поселились по соседству с нами.

Почти все они были пришлыми, а не местными, то есть явились с других планет, а не расплодились на Земле, как, к примеру, Зловещие Мертвецы.

Всем инопланетянам, откуда бы они ни прибыли, полагалось зарегистрироваться в полиции и в местных организациях по контролю за культами. Впрочем, мало кто из пришельцев утруждал себя общением с властями.

Я писал рассказы и повести для синестериан, и мы с Римб вели спокойную жизнь. Наши гости Байерсоны тоже оказались тихонями и помогали платить за квартиру. Они покладистые существа и не тревожатся по пустякам в отличие от Римб, которая способна разволноваться из-за любой ерунды.

Поначалу поведение Байерсонов мне нравилось, но я переменил свое отношение к ним с того дня, когда воры украли их младшего ребенка, малыша Клода Байерсона.

Мне следовало сказать, что у Байерсонов, вскоре после того, как они у нас поселились, появился ребенок. Впрочем, возможно, они где-то его прятали, а показали лишь тогда, когда мы отдали им пустующую спальню. Мы так до конца это и не выяснили.

С малышом Клодом была связана какая-то история, о которой Байерсоны предпочитали не распространяться, а мы решили не настаивать. В конце концов, нам с ними жить под одной крышей, так не все ли равно?

Как нам поведали Байерсоны, похищение малютки Клода оказалось простым и незатейливым: «Прощай, Клодик», «Прощай, папочка». Когда же мы спросили их, как они допустили подобное, они ответили:

— О, все прошло прекрасно. Я хочу сказать, что мы как раз на такое и надеялись. Мы, Байерсоны, именно так и осваиваем новые места — когда кто-нибудь крадет наших детей.

Что мне оставалось? Я попросту прекратил разговор. Что можно сделать с такими пассивными существами? Неужели их совершенно не волнует, что из малыша Клода могут вырастить какого-нибудь барнардского ворюгу? Сегодня одна раса, завтра другая. В некоторых инопланетянах совсем нет расовой гордости. Настоящие кукушки.

Сделать мы ничего не могли, поэтому все вместе уселись смотреть телевизор. Нам всем хотелось посмотреть наше любимое шоу Мононгахелы Рид.

В тот вечер главным гостем в шоу Мононгахелы был человек, первым съевший мунгулу. Он признал это совершенно открыто, даже несколько вызывающе, и заявил:

— Если подумать, то почему считается этичным есть только глупые или введенные в заблуждение существа? Лишь слепые предрассудки не позволяют нам питаться существами разумными. Эта мысль пришла ко мне несколько дней назад, когда я разговаривал с несколькими глотчами мунгулу, лежавшими у меня на тарелке.

— А сколько мунгулу входит в глотч? — спросила Мононгахела.

— От пятнадцати до двадцати, хотя бывают и исключения.

— А что они делали у вас на тарелке?

— Мунгулу обычно на них селятся. Они тарелкоспецифичны.

— Я еще не сталкивалась с такими существами, — призналась Мононгахела.

— Они встречаются почти исключительно в том районе, где я живу.

— И как они к вам попали?

— Просто появились как-то вечером у меня на тарелке. Сперва один или два глотча. Они немного напоминают устриц. Потом их стало больше, а когда набирается полдюжины или больше, то с ними уже можно вести более или менее осмысленный разговор.

— Они сказали, откуда прибыли на Землю?

— С планеты Эспадрилла. Я так и не смог понять, в какой части космоса она находится.

— Они объяснили, как попали сюда?

— Сказали что-то насчет серфинга на световых волнах.

— Что натолкнуло вас на мысль съесть мунгулу?

— Ну, поначалу вовсе об этом не думал. Когда существо с вами разговаривает, вам ведь не приходит в голову желание съесть его? Или ее. Не приходит, если вы сами существо цивилизованное. Но эти мунгулу начали появляться у меня на тарелке каждый вечер и вели себя очень нахально. Всякий раз выстраивались рядком на противоположном от меня краешке тарелки — а тарелки у меня из прекрасного фаянса, должен вам сказать. Иногда они просто болтали друг с другом и вели себя так, словно меня вовсе рядом нет, потом кто-нибудь из них притворялся, будто только что меня заметил: а, вот, мол, и мужик с Земли здесь, — и мы начинали разговаривать вместе. Так продолжалось несколько вечеров, и мне стало казаться, что в их поведении есть нечто провокационное. Создавалось впечатление, что они хотят мне что-то сказать.