Михаил Грешнов - ВАС ЗОВУТ ЧЕТВЕРТЬ ТРЕТЬЕГО? (Сборник НФ)

Стало голодать племя тадхаев. Были смельчаки, выходили в туман искать добычу, но не возвращались, сорвавшись, наверное, с круч.

Дни шли, от голода люди покрылись язвами и начали умирать в мучениях. Тогда старейшины племени — древние, как камни, старики — отделились от всех, пошли в глубь пещеры и сели там на берегу озера в круг совета. Долго думали и молчали.

И вот у тех, кто смотрел в темные воды, родилась страшная мысль. Они сказали: — Принесем в жертву богам девушек племени: бросим их в воду. — Это были древние старики, у которых от голода и лишений уже уходила жизнь из глаз. Они решили, что такова воля богов.

Вернувшись, объявили решение людям. Заплакали, застонали и девушки племени, они любили жизнь — девушки всегда больше других любят жизнь, но старики-камни были непреклонны, и все остальные, хотя и жалели дочерей, были сломлены волей старейшин. А старики говорили:

— Скорее, скорее, иначе умрем все!

Покорные девушки встали и, поклонившись родным, которые от страха и горя не смели поднять глаз, прошли одна за другою мимо неподвижных старейшин, направляясь в темный зев пещеры.

— Стойте! — вдруг раздался звонкий, как серебро, голос. — Зачем умирать всем?..

Это был голос Алан-Гюль, самой красивой девушки племени, дочери старого Гулара, бедняка, которому и в долинах Пянджа скудно светило солнце, так как не имел он своей земли и своей воды, работал всю жизнь на богатеев племени. Одно счастье было у Гулара в старости — красавица дочь Алан-Гюль.

Это она стояла перед всеми, кто жил и кто умирал, и повторяла вопрос:

— Зачем умирать всем?

Она действительно была красива, эта Алан-Гюль: ее волосу были, как ночь на берегах Пятиречья; глаза, как звезды перед зарей, когда небо сбрасывает остатки тумана; зубы — белее снегов, голос — как звон ручья, зовущего путника в полдень, и сам кипарис не мог бы поспорить со стройностью ее стана. Редко рождаются такие девушки, и судьба их бывает страшной: они рождаются для жертвы.

Все подняли на нее глаза, не зная, что она скажет еще, а старейшины угрожающе придвинулись, думая, что она хочет поднять бунт против воли богов. Она же, бесстрашно глянув в их погасшие глаза, сказала: — Пусть я умру одна, чтобы спасти всех! Люди любили мою красоту. Неужели этого не будет достаточно для богов?

Она поклонилась всем и пошла в глубину пещеры.

Через минуту люди услышали плеск, страх наполнил сердца их…

Плотно прижавшись один к другому, они просидели всю ночь, и никто не видел в темноте, как текли слезы по щекам Гулара…

А на утро туман рассеялся, голубое небо глянуло в пещеру и мрак отступил в глубину. Девушки, подруги Алан-Гюль, осмелев, пошли по ее следам, поглядеть, откуда она бросилась в озеро. И вдруг оставшиеся у входа услышали: — Смотрите! Что это?

В голосах девушек не было страха, только удивление; люди поднялись и пошли за ними. Девушки наклонялись к воде, разглядывали большие бледно-зеленые листья и над каждым гордый цветок, крупный, как роза, и, как хрусталь, прозрачный.

Кто-то дерзкий схватил цветок, тот подался со стеблем и с корнем, похожим на земляной орех. Голодный впился зубами в корень и почувствовал, что его можно есть. Кто-то схватил цветок, вынес наружу, под солнце. Но и двух шагов не успел сделать — остановился, закричал от неожиданности: цветок вспыхнул в руке, и горел, и таял, превращаясь в светлое облако… Это было удивительно и страшно. Тут новое чудо привлекло внимание: один из больных, желая охладить горевшую рану, приложил к ней лепестки цветка. Рана мгновенно затянулась…

А на воле туман унесло ветром, открылась равнина и на ней — стада яков и коз. Люди упали на колени от радости, стало тихотихо. Лишь ручей пел, не умолкая, и в его звоне слышался серебряный голос Алан-Гюль, красавицы, спасшей племя.

Все были потрясены рассказом, не могли оторвать глаз от лица старика. И когда последние слова замерли вдали, над уснувшим озером, в освещенный круг вступила такая тишина, что, казалось, люди были заворожены.

Странно прозвучал изменившийся от волнения голос, вернее, шепот Вали Бортниковой:

— А дальше?..

— Дальше — племя вышло из пещеры, заселило долину. И каждому, кто отведал от корня и стебля золотого цветка, дал он, что было нужно: воинам — отвагу, больным — исцеление, старикам — силу, девушкам и женщинам — красоту, а всему племени — гордую мечту о свободе. Вырос народ тадхаев, рассеял притеснителей и вышел на родные равнины Пятиречья. Только переменился народ характером, стал после пережитого чуток и нетерпим к несправедливости, часто поднимался против старейшин и богатеев.