Сергей Лукьяненко - Черновик

Тук. Тук-тук.

Стучали в московскую дверь — она давала самый «железный» отзвук. Жаль. Я бы предпочел стук из Кимгима и визит Цая.

— Я буду очень убедительна. — Настя встала и начала торопливо одеваться. Белые брюки, белая блузка с короткими рукавами — летняя, нелепая в осенней Москве одежда. — Знаешь, мне немножко страшно.

— Ничего. — Я подмигнул ей. — В плохом голливудском кино хорошие ребята всегда выигрывают.

— А мы хорошие?

— Лучше не бывает, — сказал я, влезая в джинсы.

— Кирилл…

— Да?

Настя покачала головой:

— Нет, ничего. Я потом тебе скажу.

Улица была еще пустынна, как бывают пустынны московские улицы в шесть утра, когда выпадает первый снег. В маленьких городах люди встают и ложатся рано. Только в Москве, засыпающей за полночь, живет пустота утренних зимних улиц.

Наталья Иванова стояла у двери. Легко одетая, в вытертых джинсах, аляпистой блузке — огромные красные розы на черном фоне, в облупленных кроссовках — она что, и в самом деле на Черкизовском рынке работает? Шел легкий снежок, волосы Натальи припорошило мимолетной зимней сединой.

— Можно войти? — спросила она.

— А если откажу?

— Это все еще более усложнит, — серьезно ответила Наталья.

— Ну… входи.

Вслед за мной (поворачиваться к ней спиной не хотелось, но выказывать страх — тем более) Наталья поднялась на второй этаж. Огляделась, спросила:

— А где твоя подруга?

— Завтрак готовит. — Я придвинул Наталье стул. — Садись, в ногах правды нет.

— Спасибо. — Она уселась, ссутулилась над столом, опустив подбородок в ладони. Некоторое время смотрела на меня. Потом едва заметно улыбнулась и подмигнула: — Ну что, подопечный, натворил ты дел?

— Натворил, — покорно сказал я.

— Ничего. Придумаем что-нибудь. — Она посерьезнела. И тут же укоризненно сказала: — Кирилл, ну что за бес в тебя вселился? Откуда эта гордыня? Ты открыл дверь в Аркан — второй раз за всю историю вашего мира. Молодец, не спорю! Это… ну, скажем так — энергетически сложный процесс. Все равно что плыть против течения. Хорошо, ты справился. Тебя встретили? Встретили. Тебе сделали великодушное, прекрасное предложение — стать равным. Стать одним из нас.

— Из вас?

— Кирилл, к чему мне теперь врать, ты же сам все понял. Да, я из Аркана. Моя работа — внедрять функционалов.

— Зачем вы это делаете? — спросил я. — Экспериментируете — понятно зачем. А мы-то вам к чему? Как компания? Прислуга из аборигенов? Почему именно я? А почему не честолюбивый политик Дима или бизнесмен Миша?

— Ты не понял? — с искренним удивлением спросила Наталья. — Ну, знаешь ли, Кирилл… Нет, объяснений я тебе сейчас давать не стану. Нам надо с тобой вначале разобраться.

— Ну разбирайся, — пробормотал я. — Что, опять бомбу взорвете?

— У нас и другие методы есть, — сказала Наталья. Без угрозы, просто информируя. — А с бомбой… надо было проверить, способна ли ваша технология причинить ущерб нашей… Кирилл, что мне с тобой делать?

— Предполагается, что ты со мной можешь сделать все что угодно?

— Да, — просто сказала она. — Так что оставь свои намерения торговаться. Как я решу, так и будет. Скажи еще спасибо, что тебе симпатизируют…

— Спасибо, — мрачно сказал я.

— В Аркан ты ходить не будешь. Во всяком случае — ближайшие лет десять. — Наталья усмехнулась. — Чтобы искуса не было — окна и дверь мы забетонируем.

Я сохранил горестное выражение лица, но внутри меня сразу растаял ледяной комок. Все-таки я был прав! Функционалы не собираются меня уничтожать. Я им нужен. Ну или симпатичен.

— И в качестве общественного порицания — ты под домашним арестом. Предположим… на год. Ага? Продукты тебе будут доставлять. А вот выходить из башни… — Наталья вдруг снова улыбнулась уголками губ, вроде как фальшивой, но почему-то располагающей улыбкой. — Эх! Где наша не пропадала? Оставлю тебе выход в Заповедник. Иначе совсем тут закиснешь. Согласен?

— Да, — быстро сказал я.

— Перед Андреем Петровичем извинишься. — Наталья укоризненно погрозила мне пальцем. — Ну как так можно? Воспользоваться его удаленностью от участка, подраться, нанести телесные повреждения. Нехорошо! К тому же подрывает авторитет полицейских в целом.

— Я извинюсь, — сказал я. — На самом деле мне очень неудобно. Он такой… интеллигентный человек. Я с удовольствием извинюсь.

Наверху загремела посуда. Я посмотрел на лестницу. Наталья тоже — после чего вздохнула.

— А теперь самое сложное…