Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек

Калерия подошла к почтовому ящику и заглянула вовнутрь. Она не ждала, что найдет там нечто интересное: сколько раз с замиранием сердца ждала она, что именно этот незатейливый ящик принесет какие-то перемены в ее судьбе! И все напрасно.

Но сейчас вместе с районной газетой «Труженика мирный труд» Калерия вынула из почтового ящика письмо, адресованное ей. Конверт был не такой, как все, приходившие ранее. Он был белый, длинный, с прозрачным слюдяным окошечком. Девушка оглянулась, но вскрывать конверт на улице не стала. Она нырнула в калитку в конце огорода и села на импровизированную скамеечку в зарослях дикой акации. Здесь ей никто не мог помешать.

Калерия аккуратно надорвала конверт. На колени ей выпал лист, исписанный торопливым мелким почерком и фотография, на которой были изображены двое стройных крепких мужчин. В том, что постарше, Калерия узнала Саймона. В том, что помладше – Кевина Сорбо.

Смешно сказать, но эта взрослая уже девушка совершенно по-девчачьи была влюблена в голливудского актера. Но любовь ее имела мало общего с обычной любовью фанаток. Уже не первый года постеры с изображениями ее кумира занимали всю внутреннюю часть шифоньера в комнате Калерии – своеобразного иконостаса, молиться на который имела право одна она. Шло время, и сама Калерия с ужасом понимала, что все глубже и глубже вязнет в этой непонятной, нелогичной и совершенно нереальной любви. Многие ее ровесники, новый участковый были симпатичны ей, вызывали желание позаботиться, полечить, накормить. Но это было чувство скорее сестры или матери. От этого чувства не взрывалось сладкой болью сердце, не пробегала по всему телу горячая и томная волна, не начинала часто и трепетно вздыматься грудь. И вот…

– Откуда Саймон узнал про Кевина? – в недоумении прошептала Калерия и перевернула фотографию.

«Это я и сын мой Дейвид на нашем ранчо. Я много про тебя ему рассказал. Он восхищен. Он учит русский язык, чтобы сам писать тебе».

– Дейвид?

Калерия еще раз внимательно всмотрелась в лицо молодого человека на фото. Действительно, это был не Кевин. Непонятное чувство захлестнуло Калерию. Разочарование? Ожидание счастья? Или, может быть, надежда на любовь, так долго летающую где-то рядом и наконец коснувшуюся и Калерии своим жарким и одновременно нежным крылом?