Песах Амнуэль: Рим в четырнадцать часов

Рав Рубинштейн сумел связаться только с равом Бухманом, официальным лидером движения «Ках». Он знал, что Бухман — лицо подставное, знал, что разговор не принесет пользы, но и сидеть сложа руки он не мог. Бухмана можно припугнуть, а дальше пусть разбирается сам. Если успеет. И если его послушают. И если к этой акции причастен «Ках»…

Так и получилось. Бухман пробормотал что-то о всемирной италийской вине, призвав в свидетели несуществующих богов от Юпитера до Плутона включительно, но о заявлении Президента Суллы решительно сказал, что большей глупости не слышал за всю жизнь. Да, италийцев нужно сбросить в море, к их богу Нептуну, но еврейский Бог не может поддержать массовое убийство. Моше сказал в главе «Принеси жертву всесожжения в Храм мой»…

Рав Рубинштейн и сам знал, что сказал Моше. Подумав, он попросил соединить его с профессором Шломо Минцем из Еврейского университета в Иерусалиме. Профессора подняли с постели, голос его был заспанным и, естественно, недовольным.

— Неужели такая срочность, что нельзя было… — начал он.

— Извини, — сказал рав. — Меня интересует, возможно ли в наших лабораториях, я имею в виду романские университеты в Тоскане или Ломбардии, собрать ядерное взрывное устройство и разместить его в Риме таким образом, чтобы никто об этом не узнал.

Профессор Минц помолчал, просыпаясь.

— Это тебя твой визави по переговорам допек? — спросил он. — У италийцев разыгралось воображение?

— У италийцев есть надежная информация — по их словам. Время акции — семь тридцать. Если это невозможно в принципе, скажи «нет», и я спокойно пошлю Калигулу к дьяволу.

На этот раз молчание продолжалось значительно больше времени. Если бы не слабый шорох в трубке, рав решил бы, что профессор отправился спать.

— Вот даже как, — сказал наконец Шломо Минц. — Что же… У тебя включена защита?

— Конечно.

— Включаю свою… Да, это возможно. Более того, около года назад я давал соответствующие рекомендации кое-кому из… Неважно. И еще: насколько я понимаю, последние таможенные скандалы с российским и французским плутонием были прикрытием передачи радиоактивных материалов, которая в это время проходила по совсем иным каналам. И если хочешь знать… Ты не слышал, вероятно, о самосводящихся боеголовках?

— Нет.

— Это новинка. У русских система называется СС-34, а у американцев — одна из модернизаций «Минитмена»… Запускаются десять ракет, вполне подпадающих под мирную конвенцию. Никому в голову не приходит их сбивать. При подлете к цели происходит взаимный поиск, конструкция объединяется и уже в виде, готовом, так сказать, к употреблению, обрушивается на объект…

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что это может быть и не система из десяти ракет. Десять автомобилей, например. Или десять радиоуправляемых зондов, типа полицейских. Или даже… Ну, скажем, несколько людей-смертников.

— Я понял тебя, — мрачно сказал рав Рубинштейн. — Кого-кого, а смертников у нас достаточно.

— Физиков тоже, — меланхолически добавил Минц. — Италийцы действуют неосмотрительно, я бы на их месте не разрешал романцам открывать университеты на территориях.

— Ты знаешь имена?

— Конкретные — нет. А называть подряд… Будем считать, что не знаю.

— Что можно сделать сейчас?

— Сейчас? — удивился Минц. — Не имея информации? Ничего. Ждать и уповать на волю Творца.

— Если бы Творец разговаривал со мной не через книги… — сказал рав Рубинштейн и положил трубку.

Походив по комнате, он, наконец, принял решение и набрал номер италийского посланника Калигулы.

К шести уже почти совсем рассвело, и Гидон отогнал машину от дороги в глубину оливковой рощи. Тело Зеева оттащил в кювет и оставил там, присыпав землей — небольшой холмик не привлекал внимания. Далия сидела, уронив голову в ладони — то ли дремала, то ли думала о чем-то своем. Гидон вытащил из багажника два старых аккумулятора — в обоих, кроме стандартных элементов питания, находились еще и какие-то радиоприборы, но какие именно

— Гидон не знал и управляться с ними не умел, его задачей было обеспечение безопасности. Обеспечил…

Впрочем, Гидон не очень комплексовал по этому поводу. Каждому свое, как говорил Зеев. Бедняга, к примеру, не знал того, что было сказано Гидону буквально в момент отправления, когда Зеев и Далия уже сидели в машине: твой маневр — отвлекающий, твой передатчик ничего не включает, напротив, он вызывает на себя внимание италийцев, и потому — не дергайтесь там, а ждите карабинеров. А штучка… Что там в действительности со штучкой, Гидон не очень понял, да и не старался — каждому свое.