Сергей Иванов - Двое

– Не выходи больше, – сказала Кима, опуская оружие. – Это опасно. И закрой, ради Отца, дверь – через раз забываю…

Грузно скрипя ступеньками, Андр спустился, запер дверь на замок.

– И всё-таки, что там стряслось? – поинтересовался он, поворачиваясь к Киме.

– А! – махнула она рукой. – Наверно, опять храмовники сцепились – они же бешеные, – сунув пистолет под подушку, Кима зябко повела плечами и потянулась к Андру тугим телом.

– Иди сюда, родной мой… согрей меня!

Угомонился наконец боевик, с облегчением подумал Андрей. И ненасытная Кима тоже затихла. Спят, голубки! Пришло время духов – моё время…

Торопясь, Андрей окунулся в знакомую эфирную субстанцию и почти сразу в хитросплетении радужных чувственных потоков обнаружил вполне отчётливые, уже известные течения, быстро выведшие на сознание Кимы. Впервые он наткнулся на такую плотную, почти желеобразную среду, в которой можно было плыть, подгребая себе невидимыми «руками». И «картинки», которые он здесь встречал, были ярче и стабильнее всех предыдущих. Ночи, проведённые в лихорадочных, но почти бесплодных попытках удержать изображение, не пропали даром: сейчас Андрей мог поддерживать «картинки» достаточно долго, чтобы они не теряли смысла и связанности. Боясь спугнуть удачу, Андрей нетерпеливыми призрачными «пальцами» шарил по закоулкам Киминой памяти, извлекая на свет и перезаписывая в свои ячейки всё, что его заинтересовывало. Только часа через три Андрей выбрался сначала из сознания Кимы, так и не проснувшейся за время его изысканий, а потом и из всего этого мерцающего мира, наполненного дразнящими запахами и переливающимися красками, и смог наконец упорядочить свою добычу, в начало поставив следующий сюжет:

«По огромному, будто улица, коридору, залитому беспощадным холодным светом, медленно движется нескончаемая вереница девушек, похожих друг на друга короткой стрижкой и испуганным выражением юных лиц. И среди этих полуподростков – она, Кима, наивная и восторженная послушница, привезённая в Столицу из провинциального монастыря. Словно исполинская змея, под шелест тысяч ног, вереница вползала на невысокую эстакаду, где деловитые инспекторы придирчиво осматривали девушек, сортируя их на несколько групп. В отличие от большинства других, Киму не столкнули с эстакады, чтобы направить в одну из боковых дверей, и она проследовала дальше, привычно ступая голыми ногами по холодным каменным плитам и неся в себе странную смесь из неприятных воспоминаний о прикосновениях грубых рук, гордости за свою очевидную исключительность и страха перед тем, что ждало впереди. Потом это случилось – и боль, и ужас, и стыд. Но когда Киме, зарёванной и дрожащей, объявили Решение, её сердце переполнил восторг, а слёзы мгновенно высохли. Все огорчения разом превратились в далёкое-далёкое прошлое, напоминая о себе лишь лёгкой саднящей болью…»

Пожалуй, это был первый раз, подумал Андрей, когда ей по-настоящему пригодилось её счастливое качество – забывать… и даже без амнезийного поля.

«Склонившееся над нею лицо было величественным и божественно прекрасным, можно было принять смерть за одно только счастье его созерцать… и слушать этот дивный голос, обволакивающий, поднимающий на тёплых ласковых волнах…

И вдруг по лицу бога пробежала рябь, и Кима увидела… скорее, ощутила… как сквозь искусную маску проступают хищные, страшные черты: пронзительные глаза, нос, как клюв, торчащие из смердящей пасти клыки… Она зашлась в истошном крике, рванулась, но тут же будто многотонный обвал обрушился и поволок её по склону, калеча и раздирая о камни нежную плоть…»

Этот сюжет Андрей прокручивал несколько раз, но неизменно наплыв раскалённых эмоций разом смывал «картинку», погребая под чувственным сумбуром всякую осмысленную информацию, словно женщина инстинктивно старалась скрыть от себя и других этот ужас.

«И она преуспела в этом, изгнав жуткое видение даже из снов, забыв обо всём прочно и основательно, превратив зияющую рану психики в тонкий и бледный, почти безболезненный рубец, проявлявшийся только в неодолимой тяге к огромным красивым мужчинам, словно среди них надеялась она отыскать того, кто смог бы вылечить её окончательно».

Вот и объяснение, подумал Андрей. Кима увидела в Андре того зловещего исполина, нагнавшего на неё столько страха в юные годы. Что ж, едем дальше!

«Маленькое сморщенное существо почему-то не казалось ей уродливым. Кима смотрела на него с неясным удовлетворением и тихой спокойной радостью, уже забыв о яростной боли, недавно раздиравшей тело. Когда она прижимала к груди этот крохотный комочек плоти, внутри что-то странно и тепло шевелилось…