Пол Андерсон - Возмутители спокойствия

— Да, — подтвердила Чи.

Прежде чем она успела сочинить более или менее правдоподобную историю, Гудженджи сказал:

— Должно быть, это устройство для разговора на расстоянии. Я давно подозревал, что вы обладаете такой способностью. Теперь, благороднейшая, не оскорбляйте меня, отрицая очевидное. Он звал вас на помощь?

Чи могла только кивнуть. Икрананкийцы придвинулись ближе и стояли, возвышаясь над ней. Она не хотела быть уличенной во лжи: это может плохо отразиться на будущих взаимоотношениях, которые и так достаточно напряженны.

— Земцы восстали, — объяснила она. — Они забаррикадировались в том, как вы его называете, Железном Доме. Адзель просил меня прибыть и помочь справиться с ними.

— Нет, вы не должны, — сказал Лалнакх, а Гудженджи добавил:

— Мне очень жаль, благороднейшая, но с тех пор, как ваш товарищ прибыл во дворец, я получаю срочные приказы, предписывающие вам оставаться на месте.

— Пыльные бури и чума! — воскликнула Чи. — Вы хотите гражданской войны? Вы ее получите, если земцев не заставят подчиниться, и быстро. — Шум из передатчика стал громче. — Подумайте. Если бы мы хотели свержения Джахаджи, разве я оставалась бы тут с вами?

Они помолчали. Лалнакх выглядел неуверенным. Гудженджи почесывал свой клюв.

— Схватка… — пробормотал он. — Отдаленная схватка.

Из приемника донесся рев. Зазвенел металл, послышались крики, тяжелые удары, от которых дрожал передатчик. Пронзительный крик икрананкийцев:

— Помогите, чудовище убьет меня!

Лалнакх взглянул на Чи. Солнечный свет, ворвавшись в сумеречную комнату, кроваво заблестел на его кинжале.

— Разве это по-дружески? — хрипло спросил он.

Чи схватилась за пистолет.

— Недоразумение, — сказала она.

— Говорю вам, мы ваши друзья, и я застрелю каждого, кто назовет меня лгуном, — заглушаемый гулом железа, разносился голос Адзеля. — Слышите? Разве он сражается?

— Нет, — ответил Лалнакх. — Убегает.

Чи спрыгнула со стола.

— Я должна идти, — сказала она. — Надеюсь, вы не будете пытаться остановить меня?

Гудженджи удивил ее. Она принимала его за несуразного профессора, а не за воина, но он вытащил меч и спокойно заявил:

— Я деодакх. Если я не попытаюсь вас задержать, меня выгонят из фратрии.

Чи колебалась: она не хотела убивать, этим она сведет на нет все попытки заключить торговый союз. Парализующий выстрел?

Ее внимание было отвлечено от Лалнакха. Рука офицера описала дугу, и оружие цинтианки было выбито ударом его ножа. Он навалился на нее. Она едва успела прокричать предупреждение, как уже лежала, пригвожденная к полу.

— Хак-к! — выдохнул Лалнакх. — Лежите спокойно, вы!

Он так дернул ее, что у Чи зазвенело в голове, затем сорвал передатчик и отшвырнул его в сторону.

— Ну-ну, — упрекнул Гудженджи. — Не надо сердиться, благороднейшие, не надо. Какое несчастье, — он наклонился к Чи, лежащей на руках Лалнакха, одновременно наступил на передатчик и раздавил его. — Я немедленно отправлю вестника с сообщением о случившемся. Пока он не вернется, с вами будут обращаться так почтительно, как позволяют обстоятельства.

— Погодите, — сказал Лалнакх. — Я глава гарнизона…

— Но, мой дорогой друг, это предположительно может разрушить все соглашения.

— Сомневаюсь. Эти создания — демоны, или ими владеют демоны. Но вы можете держать ее в заключении, а я позабочусь об охране. Я поставлю охрану и у их летающего дома. С катапультами. И если появится этот гигант, они получат приказ убить его.

— Что ж, — согласился Гудженджи, — это неплохая мысль.

Фалькейн не потерял сознания. Он воспринимал окружающее урывками, словно находился в крайней степени интоксикации. Мозг его шел по дюжине различных путей, воли не было вовсе.

Опираясь о стену, возле которой посадили его земцы, он смутно ощущал спиной ее твердость. Фалькейн чувствовал, как пол давит на подошвы его башмаков, как сух и холоден воздух, врывающийся в легкие вместе с резким запахом наркотика, как стучит сердце. Казалось, что тусклое небо в окне качается. Он безотчетно видел большого светлоголового человека, который обманул его, и другого, красноголового, тот его поддерживал. Форма его носа приобрела комически зловещий вид. Он думал о том, что многие материалы с Икрананки будут иметь большое значение для фармакологии, потом вспомнил о замке отца на Гермесе и об обещании чаще писать домой, а уже через полсекунды в сознании предстал прием при дворе Ито Ямацу в Токио. Это, по закону ассоциаций, напомнило ему о нескольких знакомых молодых женщинах, что, в свою очередь, навело на мысли о…