Пол Андерсон - Полет в навсегда

Саундерс повернулся и побежал. За спиной опять что-то крикнули. Затопали тяжелые ботинки. Кто-то засвистел, эхо заметалось между высокими темными стенами.

Из темноты вырос черный силуэт. Крепкие, как стальная проволока пальцы сомкнулись на его руке и дернули в сторону.

Он открыл рот, но его тут же зажали рукой. Он еще не успел восстановить равновесие, а его уже волокли вниз по каким-то ступеням.

— Сюда, — резко прошипели ему в ухо. — Быстро.

Приоткрылась дверь. Они скользнули внутрь, и другой человек запер ее. Щелкнул автоматический замок.

— Каж'ся нас не зас'кли, — мрачно произнес человек. — Ин'че нам хана.

Саундерс пригляделся к нему. Незнакомец оказался среднего роста, из под черной накидки виднелось гибкое и ловкое тело, затянутое в тесно облегающую одежду. На одном бедре болтался пистолет, на другом сумка. Лицо болезненного желтоватого оттенка, волосы сбриты. Это было худое, выразительное лицо, с высокими скулами и прямым носом с подвижными ноздрями. Из-под мефистофелевских бровей смотрели темные, немного раскосые глаза. Рот, широкий и самодовольный, был растянут в дерзкую улыбку, открывающую острые белые зубы. Какая-то монголоидная полукровка, решил Саундерс.

— Ты кто такой? — грубо спросил он. Незнакомец осмотрел его с подозрительностью.

— Белготай из Сырта, — ответил он наконец. — Но ты сам не здешн'й.

— Еще какой, — мрачно сострил Саундерс. — Ты зачем меня сюда затащил?

— Ты'ж не х'тел попасть в лапы к'Щейкам, в'рно? — переспросил Белготай. — Т'ко не спраш'вай меня, зачем я спас незн'комца. Пр'сто я ок'зался на улице, см'трю, ты б'жишь. Вот я и пр'кинул, что кто-то смывается от Ищеек, п'рню надо п'мочь. — он пожал плечами. — К'нечно, если тебе п'мощь не нужна, м'жешь к'титься обр'тно.

— Нет, я, конечно, останусь здесь, — сказал Саундерс. — И… спасибо, что спас меня.

— De nada, — ответил Белготай. — П'шли, выпьем.

Они прошли в задымленную комнату с низким потолком, в которой стояло несколько ободранных деревянных столов, теснившихся вокруг небольшой жаровни с углями. В дальнем углу виднелось несколько больших бочек. Скорее всего, это была какая-то таверна, место сборищ местной мафии. Кажется, мне повезло, подумал Саундерс. Преступники не будут столь придирчивы а его прошлому по сравнению с официальными властями. Здесь он сможет отсмотреться и кое-что разузнать.

— Боюсь, у меня нет денег, — сказал он. — Разве что… Он достал из кармана горстку монет.

Белготай впился в монеты взглядом и с шумом втянул между зубов воздух. Потом его лицо разгладилось и стало бесстрастным.

— Я угощаю, — радушно произнес он. — Эй, Хеннали, пр'неси нам висс'и.

Белготай увлек Саундерса в сторону, и они уселись в темном углу, подальше от всех остальных. Хозяин принес высокие стаканы с чем-то, отдаленно напоминающим виски, и Саундерс осушил свой с благодарностью.

— Т'бя как звать? — спросил Белготай.

— Саундерс. Мартин Саундерс.

— Рад позн'комиться. А т'перь… — Белготай придвинулся ближе, и голос его упал до шепота, — … т'перь ск'жи-ка мне, Саундерс, из к'кого ты года?

Саундерс замер. Белготай едва заметно улыбнулся.

— Н'бойся, — сказал он. — Здесь т'лько мои др'зья. Н'то не сб'рается пр'резать т'бе глотку и выбр'сить на удицу. Я ничего пл'хого не замышляю.

Саундерс неожиданно почувствовал огромное облегчение и расслабился. Да и какого черта, рано или поздно это все равно бы открылось. — Из тысяча девятьсот семьдесят третьего, сказал он.

— Что? Из б'дущего?

— Нет… из прошлого.

— А, зн'чит, разная хр'нология. Сколько лет н'зад?

— Тысяча двадцать семь. — Белготай свистнул. — Н'близкий путь! Но я был уверен, что ты нав'рняка из пр'шлого. Н'кто еще не пр'бывал из б'дущего.

— Ты хочешь отказать… это невозможно? — потерянно спросил Саундерс.

— Н'знаю. — Белготай криво усмехнулся. — Да и кто из б'дущего стал п'сещать эту эпоху, д'же если б смог? Д'вай, рассказывай.

Саундерс разозлился. Виски уже растеклось теплом по его венам. — Я продаю информацию, — холодно произнес он, — а не раздаю ее даром.

— Что ж, ч'стно сказано. Давай, М'ртин Саунд'рс.

Саундерс вкратце рассказал ему свою историю. Под конец Белготай медленно кивнул.

— Ты н'ткнулся на Фанатиков, тогда, п'тьсот лет н'зад, — сказал он. — Они не выносят п'тешественников по врем'ни. Да и б'льшинство людей тоже.

— Но что случилось? Что это за мир, в конце концов?

Он уже стал легче воспринимать акцент Белготая.

Произношение немного изменилось, гласные звучали чуть по-другому, «р» стала произноситься примерно так, как в двадцатом веке в датском или французском. Добавились иностранные слова, особенно испанские. Но тем не менее все было понятно. Саундерс слушал. Белготай был не очень сведущ в истории, но его цепкий ум ухватил наиболее значимые факты.