Пол Андерсон - Ночное лицо

— Приветствую вас на пересечении стихий, — сказала она. Ее хрипловатый голос, казалось, пропевал слова еще в большей степени, чем голоса большинства гвидионцев.

— Салют, миротворец. — Ворон находил, что так легче — переводить формальные фразы его собственного мира, чем выискивать их из местного вокабуляра.

— Я приходила танцевать для моря, — сказала она ему, — но услышала какую-то музыку, которая звала.

— Вы стреляющий человек? — спросил мальчик.

— Бьюрд, тише! — от смущения девушка покраснела.

— Да, — засмеялся Ворон, — можешь называть меня стреляющим человеком.

— А во что вы стреляете? — не унимался Бьюрд. — По мишеням? Го! А можно мне стрельнуть по мишеням?

— Может быть попозже, — ответил Ворон, — сейчас у нас нет с собой мишеней.

— Мама, он говорит, что мне можно пострелять по мишеням! Tax! Tax! Tax!

Ворон вскинул одну бровь.

— А я думал, что химическое оружие на Гвидионе неизвестно, миледи, — сказал он как можно небрежней. В ее ответе прозвучала горестная нотка.

— Тот корабль, что прилетал зимой. У них тоже были — как же они их называли? — пистолеты. Они объясняли и показывали. С тех пор, наверное, каждый мальчишка на планете представляет… Ну да ладно. Это не страшно, я думаю…

Она улыбнулась и взъерошила Бьюрду волосы.

— Э-э… я — Ворон, командир Этноса Дубрава, Горы Дом Ветров, Лохланн.

— А другие души? — спросила девушка. Ворон махнул рукой назад. — Сопровождающие. Сыновья иоменов из имения моего отца.

Она была озадачена тем, что он исключал их из разговора, но приняла это за обычай чужаков.

— Я Эльфави, — сказала она, сделав ударение на первом слоге. Она блеснула улыбкой. — Моего сына Бьюрда вы уже знаете! Его имя Варстан, мое — Симмон.

— Что?.. Ах да, я помню. Гвидионские женщины сохраняют свое имя, сыновья берут отцовские, дочери — материнские. Я не ошибся? Ваш муж…

Она отвернулась.

— Он утонул здесь во время шторма прошлой осенью, — ответила она тихо.

Ворон не сказал, что он сожалеет, ведь в его культуре было свое отношение к смерти. Он не мог удержаться, чтобы не поинтересоваться:

— Но вы сказали, что танцуете для моря.

— Так ведь он теперь принадлежит морю, разве нет?

Она продолжала рассматривать волны, бурлившие в водовороте и сбивавшие пену с гребня.

— Как оно красиво сегодня. — Затем, снова повернувшись к нему, вполне непринужденно. — У меня только что была долгая беседа с одним из вашей группы, Мигелем Толтекой. Он остановился в доме моего отца, где мы живем сейчас с Бьюрдом.

— Не совсем один из моей, — сказал Ворон, подавляя чувство обиды.

— Вот как? Погодите… да, в самом деле — он говорил, что с ним несколько человек с какой-то другой планеты.

— Лохланн, — сказал Ворон. — Наше солнце лежит рядом с их, около пятидесяти световых лет отсюда, вон в том направлении. — Он показал мимо вечерней звезды в сторону Геркулеса.

— Ваш дом такой же, как его Нуэвамерика?

— Совсем не такой. — На какой-то миг у Ворона появилось желание рассказать о Лохланне — о горах, поднимавшихся прямо к красносолнцему небу, о карликовых деревьях, искривленных из-за бесконечных ветров, о вересковых зарослях и ледовых равнинах, об океанах — с водой такой горькой и плотной от соли, что человек там не тонул. Он вспомнил крестьянский дом, крыша которого укреплялась тросами, чтобы ее не сдуло во время бури; вспомнил и замок отца, возвышавшийся над ледником, звон копыт во дворе, вспомнил бандитов и сожженные деревни и раскрытые рты мертвых, лежащих вокруг разбитого орудия.

Но она не поймет. Или поймет?

— Почему у вас столько стреляющих вещей? — не мог успокоиться Бьюрд. — У вас вокруг ферм много плохих животных?

— Нет, — ответил Ворон. — Совсем не много диких животных. Земля для них слишком бедна.

— Я слышала… что первая экспедиция, — Эльфави опять встревожилась. — Они говорили что-то про то, как люди воюют с другими людьми.

— Моя профессия, — сказал Ворон. Она посмотрела на него ничего не понимающим взглядом. Значит не то слово.

— Мое призвание, — сказал он, хотя и это было неверно.

— Но убивать людей! — вскрикнула она.

— Плохих людей? — спросил Бьюрд, смотревший на него круглыми глазами.

— Тише, — сказала его мать. — «Плохо» значит, что что-то идет неправильно, как, например, когда цинвиры уничтожают посевы. А что же неправильного может быть с людьми.

— Они болеют, — сказал Бьюрд.

— Да, и тогда твой дедушка их лечит.

— Представьте такую ситуацию, когда люди заболевают так, что хотят охотиться на себе подобных, — сказал Ворон.