Андрей Мартьянов - Возрождение надежды

Приблизившись к высокому четырехугольному строению, сложенному из серо-желтого песчаника, Аллаан опустился на колени, испрашивая у Богини Милосердной позволения войти в Священный Дом. Самый почитаемый в Раддаи храм не имел ни окон, ни дверей, и легенды гласили, что ни один иноверец не может войти в него, тогда как истинно верующий и чистый духом без труда проходит сквозь стены, сработанные из самого обыкновенного камня. Сейчас же проникнуть в святилище предстояло не только тальбам и дайне — проходившему, впрочем, уже однажды этим путем, — к подножию постаментов, на которых высились Небесные Самоцветы, надобно было пронести еще и клетку с существом, являвшимся врагом всего живущего в этом мире, и эт-Агайат совсем не был уверен, что даже самая искренняя его молитва сделает стены Священного Дома проницаемыми для него.

И все же, если верить Драйбену, Асверии и Кэрису, это был единственный шанс покончить с покровителем мергейтов. Потому что если уж Небесные Самоцветы окажутся бессильны, то останется предположить, что либо Чужак, прилетевший сюда в Камне-с-Небес, сильнее Богини, либо отступилась Она от своих чад…

Закончив молитву, эт-Агайат, не оглядываясь, шагнул к стене Священного Дома, и она беспрепятственно пропустила его. За ним последовала Асверия и Фарр, с некоторой опаской приблизился к каменной кладке Драйбен: он еще помнил, как в первый раз едва не застрял в ней, хотя, следуя за Вожаком Звериной Напасти, прошел сквозь стену, даже не заметив этого. Стена и теперь пропустила его, а затем Аллаан и Фарр одновременно вскрикнули, видя, как из желто-серых блоков песчаника выплывает передняя сторона клетки с Цурсогом. Вслед за клеткой появились Кердин и Рей, даром что были аррантами и поклонялись Богам Небесной Горы. Тальбы, как и предсказывал Кэрис, вошли в Священный Дом безо всяких приключений, но помогла ли тут молитва Мудрейшего Наставника или же стены святилища действительно охраняли Небесные Самоцветы только от людей, оставалось лишь гадать.

— Фарр, тебе уже доводилось иметь дело с осколком Небесного Самоцвета. Не подскажешь ли, куда нам поместить клетку? — обратился вельх к юноше.

— Пока Небесные Самоцветы не разбужены, толку от них будет мало, пробормотал Драйбен, с надеждой поглядывая на тальбов, с любопытством рассматривавших установленные на невысоком мраморном подиуме серебряные ладони, в каждой из коих покоилось по удлиненному камню, похожему на гигантский наконечник копья.

— Вряд ли кто-нибудь из нас сможет оживить скрытую в них Силу, задумчиво покачал головой Тиир, и тонкие черты изменчивого лица предводителя тальбов затвердели, как будто слух его уловил пение зовущей в атаку трубы. — Я чувствую присутствие могущественной магии, но она так же чужда мне, как сила Подгорного Властелина.

Поймав взгляд Аллаана, Фарр сделал шаг к серебряным ладоням, каждая из которых имела около шести локтей в длину. Произнес краткую молитву и потянулся к ближайшему Небесному Самоцвету. Коснулся его основания кончиками пальцев и тотчас отдернул руку. Свет и боль пронзили его, ослепив, обездвижив и явив на мгновение уже виденную им однажды красочную картину, отображавшую пестрый, причудливый и величественный ковер Мироздания. Да-да, нечто подобное уже было в храме Шехдада, когда он коснулся осколка Небесного Самоцвета…

Эт-Агайат почти не удивился, заметив, как робкий, старавшийся не привлекать к себе внимания окружавших его высокопоставленных особ юноша вздрогнул, прикоснувшись к основанию одного из Небесных Самоцветов, и, отстранив оказавшегося у него на пути тальба, легко вспрыгнул на серебряную ладонь. Старец не увидел, но почувствовал, как что-то изменилось в атт-Кадире, услышавшем Голос Матери Всего Сущего. Ему уже не раз доводилось наблюдать, как менялись люди, ощутив Божественное дыхание, и жестом остановил халиттов, рванувшихся остановить святотатца.

А Фарр между тем, скользнув по серебряной ладони, оказался между Небесными Самоцветами и, вытянув руки в стороны, прижал ладони к их оплавленным бокам. И в тот же миг камни, похожие на невиданных размеров мутные желто-белые топазы, в глубине которых змеились темно-зеленые прожилки и искрились крохотные кристаллики, вспыхнули ярким и ясным холодным, как зимнее солнце, огнем.

Атт-Кадир испытал странное, ни с чем не сравнимое чувство. Мозг его как будто разом соприкоснулся с разумами всех присутствующих в Священном Доме. Их мысли и тревоги открылись ему, но что было, безусловно, более важным — им открылась воля Богини. Точнее, они услышали ответ на заданный Ей вопрос и повели себя соответствующим образом. Тальбы подхватили клетку с Цурсогом и, водрузив на одну из серебряных ладоней, продвинули по ней на то место, где только что стоял Фарр, так что она очутилась между Небесными Самоцветами.