Андрей Мартьянов: Эпоха бедствий

Фейран, старшая и любимая дочь погибшего от рук мергейтов управителя маленького Саккаремского городка Шехдада, тоже навещала библиотеку (спасибо аттали эт-Убаийяду, согласившемуся допустить женщину в святая святых города Провозвестника), но более интересовалась книгами многоразличных предсказателей, ибо сама владела даром предвидения. В свободное время Фейран помогала семье саккаремцев, устроивших свой небольшой шатер рядом с импровизированным постоялым двором Бен-Аххаза. У этих беженцев из Междуречья было много маленьких детей, муж трех женщин лежал не вставая, ибо страдал от раны, нанесенной степной саблей, а его престарелый отец мог, самое большее, добрести до базара за покупками и вернуться обратно, не растеряв по дороге приобретенные лепешки и копченое мясо.

Видя усердие Фейран, Кэрис - дэв, или, как он сам называл своей народ, броллайхан - внезапно расщедрился и начал помогать семейству беженцев серебром, извлекаемым из своего волшебного (похоже, бездонного) мешка. Правда, это не мешало Кэрису по-прежнему утверждать, что помочь всем не сможет никакая магия и расширять благотворительность он не собирается. Однако вельх все-таки купил по просьбе Фейран осла, на котором было проще возить воду от хрустально чистых источников Меддаи и ездить к рынку, расположенному в другой части города. Вельх выложил за эту никчемную скотину целых двадцать халисунских сиккиллов, что прежде равнялось стоимости неплохого домика с садом на окраине Мельсины.

В полном соответствии с советами мудрейшего правителя Священного города, аттали Касара эт-Убаийяда, Фарр, Драйбен, а с ними и Кэрис от рассвета до захода солнца изыскивали в гигантской, насчитывающей десятки тысяч томов и свитков библиотеке Меддаи любые упоминания о Небесной горе и событиях Столетия Черного неба. Скорее всего, подобные упоминания могли встретиться в книгах о магии, или в исторических хрониках, или списках с летописей разных государств, но пока обнаруживались лишь глупые трактаты, которые вельх не уставал высмеивать, - как-никак, Кэрис не являлся человеком, прожил незнамо сколько столетий и разбирался в магии куда больше, нежели все живущие сейчас смертные. Блаженная тишина библиотеки периодически разрывалась в клочья искренним хохотом вельха, приводившим в ужас престарелого мардиба, присматривавшего за книгохранилищем и неожиданными гостями, которые по воле аттали получили в его владениях полную свободу. Кэрис умирал со смеху, пролистывая старинные пергаменты: самые уважаемые, чтимые многоученые мужи, по чьим трудам десятилетиями обучались послушники храмов и ваганты многочисленных учебных заведений полуночных держав, оказались примитивными шарлатанами, любителями распространять слухи и самые невероятные домыслы, более достойные неграмотных деревенских старух. Однако Кэрис, без обиняков высказав Фарру и Драйбену свое мнение, заметил, что иная старуха осведомлена в вопросах истинной магии ("Каковая является подвластной человеку силой природы", - заметил вельх) куда больше, нежели самый многомудрый и образованный аррантский логик.

Многоуважаемые мэтры нарлакского Университета, мудрецы Аррантиады и Шо-Ситайна, звездочеты Аша-Вахишты, саккаремские мардибы, да и все прочие, славные своей ученостью мужи на придумывали, по словами вельха, такое количество нелепых баек (из которых затем сами начинали делать еще более дурацкие выводы), что все эти книги и свитки давно стоило бы выбросить в выгребную яму.

- Пергамент жалко, - ухмыльнулся Драйбен. - Можно счистить чернила и на палимпсесте записать твои речи, кои, несомненно, истинны.

Говорилось это с невероятным сарказмом, но Кэрис не обратил на ерничество нардарца никакого внимания.

- Может быть, ты и прав, - кивнул вельх. - Я удивляюсь, как ты сумел извлечь из этого скопища вопиющей чуши необходимые знания. Все-таки ты владеешь основами волшебства...

- Терпение, долгая работа, отсеивание плевел, - дернул плечом Драйбен и сморщил нос.

Кэрис задел его за живое - нардарец с юности мечтал стать волшебником и прекрасно понимал, что его грезы неосуществимы. Магия в этом мире сошла на нет, исчезла в глубине веков или, возможно, была уничтожена при падении Небесной горы. Нардарец, вместо того чтобы развлекаться, управлять своим леном или, в конце концов, жениться и завести семью, посвятил свою молодость исследованиям остатков магического искусства, по каплям выцеживая из старинных книг сведения о древнем искусстве. По сравнению с шарлатанами, выдающими себя за магов, он сумел достичь изрядных высот: мог обратить медную монету в золотую или серебряную (но подобное заклинание отнимало у него столько сил, что приходилось отсыпаться два дня), наслать короткий мелкий дождик (только потом отлеживался не меньше седмицы) или создать кратковременные иллюзии противник, допустим, мог увидеть перед собой разъяренного тигра и, испугавшись, бежать. Однако иллюзия - не настоящее волшебство, а всего лишь воздействие на воображение другого человека мысленным внушением. Боевая магия, о которой ходили легенды, оказалась Драйбену недоступна: несколько лет назад он ради интереса решил создать огненный шар и запустить его в ближайшее дерево, дабы посмотреть, что получится, но... Случилось это в Аррантиаде, и, хвала богам, на другой день после неудачного опыта неподалеку проходил козопас, который обнаружил валяющегося без сознания чужеземца и доставил его к лекарю. Драйбена пришлось выхаживать полтора месяца, а аррантский целитель недоумевал, почему человек, чей кошель оказался набит золотом, дошел до последней стадии истощения.