Колин Уилсон - Башня

Прекратилось покалывание в прилегающих к коже подушечках. Помещение словно преобразилось.

Он взирал на него так, будто сам все тут создал. Ничто здесь не казалось уже ни странным, ни диковинным.

Несколько секунд Найл лежал неподвижно, вслушиваясь в угасающее эхо звука, вынесшее его за пределы самого себя. Затем, глубоко вздохнув, сдвинул с головы устройство и поместил на стол.

В теле – томная усталость, но сам он был абсолютно спокоен.

Старца нигде не было видно, но голос внутри грудной клетки изрек: «Теперь тебе все ясно».

Отказываться не было смысла. Найл впервые отчетливо понял, что голос этот принадлежит машине, запрограммированной отвечать на его собственные вопросы.

Он и сам уже начал об этом догадываться, но машина предпочитала выступать в человечьем обличье, и ему хотелось верить в эту наружность.

Теперь же стало ясно, какова правда.

Захотелось прилечь и осмыслить все, что сейчас было ему преподано.

Основным, главенствующим фактором была сила. И просто, и очевидно, и вместе с тем вызывало растерянность.

Источник силы находится внутри. К ней прибегают всякий раз, когда требуется шевельнуть рукой или смежить веки. Одновременно, ее хватает на то, чтобы изменить Вселенную.

Почему людям так мало известно об этом внутреннем источнике силы? Почему они ее почти не используют?

Теперь ответ был ясен.

Прежде чем воспользоваться, ее надо вызволить… а чтобы проникнуть в такую бездну, человеку необходимо углубиться в себя и сузить сознание до точки.

Таким же образом он погружается в сон, отрешается от физического мира и постепенно теряется в глубинах сознания. Получается, человек осознает эту силу редко, потому что сон, как правило, одолевает его прежде, чем удается ее достичь…

Найл насупил брови, сплачивая всю свою энергию в едином сосредоточенном усилии, и вскоре ощутил мгновенный напряженный проблеск силы.

Неважно, что это было лишь слабое подобие испытанного им несколько минут назад. Главное, у него получалось его вызывать (пусть смутно) напряжением воли.

Теперь понятно, почему те же смертоносцы не уходят в своем развитии дальше определенной черты.

Миллионы и миллионы лет своей эволюции они оставались пассивны. Это дало им возможность уяснить один важный секрет (кстати, неизвестный людям), что сила воли имеет физическую природу.

Человек никогда над этим не задумывался, постоянно размениваясь на работу руками и головой, которым отводил роль безропотных исполнителей волевых решений.

Затащив в тенета муху силой воли, паук понял, что никакие физические придатки для того не нужны. И разросшись до гигантских размеров, он «отрастил» себе и соответствующую силу воли.

Однако и это был шаг в неверном направлении.

Пауки стали использовать свою силу воли так, как люди используют силу мышц – для удовлетворения сиюминутных телесных потребностей.

Они распыляли ее наружу, на других существ.

А поскольку им никогда не приходилось использовать свой мозг активно, они упустили спросить себя, что является источником этой силы.

Поэтому им осталась совершенно неведомой та колоссальная мощь, что кроется в них самих.

Вот почему людям суждено их превзойти. Вот почему смертоносны догадываются, что в конечном итоге придется уступить. Вот отчего Смертоносец-Повелитель боится людей.

Найл подошел к прозрачной стене, выходящей на север.

На том конце окружающей башню лужайки проспект разветвлялся я тянулся примерно на полмили по прямой. Между полуразвалившимися зданиями вдали проглядывала река.

В конце длинного проспекта, судя по всему, должен быть мост.

– У тебя есть план паучьего города? – спросил Найл.

Стены комнаты моментально утратили прозрачность, и комната погрузилась в темноту. На стене словно каким-то лучом высветилась огромная карта, на которой здания были изображены так, будто их снимали строго по вертикали с воздуха.

Теперь было видно, что город имеет форму круга.

С севера на юг его рассекает проспект, а с юго-запада опоясывает река.

Женские кварталы располагались в юго-западном секторе, а разделяющая центральная стена выходила далеко за южную оконечность города.

Гораздо больших размеров был полукруг к северу от реки.

Он был помечен надписью «Квартал рабов», а нерезкие очертания показывали, что многие здания лежат в руинах.

Здесь, как и в южном секторе, по центру находилась своя большая площадь, в середине которой возвышалось окаймленное лужайкой здание с куполом.