Юрий Бурносов: Три розы (Числа и знаки - 2)

- Прошу простить меня, хире, но мне нужен прима-конестабль Хаиме Бофранк, - сказал юноша с напускной важностью, долженствовавшей скрыть робость.

- Я и есть Хаиме Бофранк. Юноша коротко поклонился:

- Меня зовут Мальтус Фолькон, хире. Я всего лишь младший архивариус, но прошу не делать из этого поспешных выводов, равно как из того, что мой отец - грейскомиссар Фолькон.

- Я и не успел еще сделать никаких выводов, - с досадою промолвил Бофранк. - Я всего-навсего собирался позавтракать... Что вам угодно, хире Фолькон?

- Я хотел бы рассказать вам об одном недавнем печальном событии, которое, несомненно, вас заинтересует.

- Что же это за событие?

- Нельзя ли войти в дом, хире Бофранк? Я расскажу вам все по порядку.

- Что ж, прошу, - сказал Бофранк, пропуская неожиданного гостя внутрь.

Ничем не выказав своего мнения о скромной обстановке и еще более скромном завтраке, что остывал на столе, юный Фолькон сел на стул, поставив шпагу меж ног, и попросил:

- Если я нечаянно прервал вашу трапезу, хире Бофранк, то прошу вас, не стесняйтесь, продолжайте, меня это ничуть не смущает.

- Могу предложить вам вина, - не слишком приветливо сказал Бофранк, беря вилку, но Фолькон покачал головою:

- Еще слишком рано, к тому же я почти совсем не пью.

- Тогда рассказывайте; мне уже скоро на службу.

- Дело в том, - начал юноша, - что в архиве я работаю по причине своего возраста, недостаточного для поступления в Академию. Однако я попросил отца устроить меня хотя бы туда. Это, знаете ли, дисциплинирует, к тому же я хочу приучить себя ко всему, с чем придется столкнуться, заранее.

- В архиве?!

- Я по возможности посещаю места преступлений, в том числе весьма омерзительных, и переношу это не в пример лучше многих великовозрастных гардов, - с достоинством произнес Мальтус Фолькон. - Но к делу. Недавно, разбирая бумаги, я обнаружил ваш подробный доклад, описывающий ряд убийств, совершенных в некоем удаленном поселке.

- Это дело давно все забыли, и сам я предпочел забыть! - резко сказал Бофранк.

- Может, и так, хире... Признаться, я никак не выделил доклада среди иных документов, которые я прилежно прочитываю и изучаю. Я бы и не вспомнил о нем, если бы не вчерашнее происшествие на улице Поденщиков.

- Что за происшествие? - Бофранк налил себе вина, поймав при том укоризненный взгляд юноши, и нарочито сделал большой глоток.

- Продажная женщина, хире... - Фолькон покраснел. - Возможно, вы слышали, что на улице Поденщиков убили продажную женщину.

- Стану я собирать слухи, - с раздражением заметил Бофранк, ковыряя вилкою еду. - Мало ли убивают продажных женщин в городе с населением в добрые пять сотен тысяч? Коли мы станем грустить о каждой, не хватит времени на добрых людей.

- Да, но не каждую убивают подобным способом.

- Что же с ней сделали? - довольно безразлично спросил Бофранк.

- Старик, у которого она снимала угол, лишился чувств, обнаружив тело. Голова была отсечена, притом доселе неизвестно, где оная обретается, а промеж ног несчастной был вставлен хвост коровы, украденный, вероятно, с бойни. На теле вырезан был странный знак, напоминающий наложенные друг на друга два квадрата.

Бофранк отложил вилку.

- Далее. Говорите далее.

- Больше мне нечего сказать, хире Бофранк. Разве что назвать имя несчастной девушки - ее звали Роза Эма Рената, двадцати семи лет от роду.

Продажную женщину двадцати семи лет от роду трудно назвать девушкою. Про нее не скажешь, подобно поэту:

Рыдайте, дщери, матери со чада!

Ведь солнце вашей чести прочь от вас

Ушло отныне в неурочный час,

Померкнув в клубьях копоти и чада.

Но Бофранк оставил это незначительное упущение без ответа. Чтобы оттянуть разговор, он еще немного поел, не обращая притом никакого внимания на пристальный взгляд юного Фолькона, запил пищу вином и только после этого спросил:

- И чего же вы хотите от меня, хире Фолькон?

- Я вспомнил ваш доклад... - повторил юноша в смущении. - Я нашел ряд несомненных совпадений и подумал...

- Мне совершенно безразлично, что вы подумали, - прервал его Бофранк. Я, знаете ли, ныне занимаюсь преподаванием и не имею времени для выслушивания подобных умственных экзерциций юных архивариусов. Посему прошу вас не мешать мне далее завтракать... Оставьте мой дом, хире Фолькон!

- Но... Но я думал...

- Ступайте же! - велел Бофранк, возмутясь. Юноша поднялся и, в смятении комкая в руках свою шляпу, попятился к дверям. Бофранк проводил его взором и вернулся к завтраку, но ум его бежал еды.