Фриц Лейбер - Большое время [= Необъятное время]

Но трое Солдат не обратили на все это внимания. Римлянин – вспомнила, его зовут Марк, – неуклюже ковылял вперед, как будто у него что-то случилось с глазами, а Эрих с незнакомым парнем вопили друг другу про какого-то ребенка и Эйнштейна, про летний дворец, про некую перчатку и про то, что Змеи заминировали Санкт-Петербург. На лице Эриха была та садистская улыбочка, которой он ухмылялся, когда пытался уязвить меня.

Новенький был в истерике.

– Зачем вы вышибли нас, как пробки из бутылок? Мы так удирали, что чуть не разнесли в куски Невский проспект!

– Ты что, не слышал автоматных очередей, Dummkopf, когда сработали мины-ловушки – и причем очень уж быстро после взрывов, Gott sei Dank? вопрошал Эрих.

– Слышал, – огрызнулся новенький. – Этим и котенка не испугаешь.

Почему ты не позволил нам действовать?

– Заткнись. Я твой командир. Я еще покажу тебе, как надо действовать.

– Как же, покажешь. Жалкий нацистский трус.

– Weibischer Englander! Schlange!

Блондин достаточно знал немецкий, чтобы понять последнее ругательство. Он сбросил свой отороченный соболем ментик, чтобы освободить руки для возможной схватки и, отпрянув от Эриха, чуть не сбил с ног Бура.

При первом же намеке на ссору, Бур поднялся с дивана так быстро и бесшумно, как – нет, я не произнесу этого слова – и скользнул к ним.

– Господа, вы забываетесь, – резко сказал он, схватившись, чтобы сохранить равновесие, за поднятую руку новенького. – Вы находитесь на Станции Развлечения и Восстановления Сиднея Лессингема. Вы в обществе дам…

Пренебрежительно фыркнув, новичок отпихнул его и вытащил саблю. Бур качнулся к дивану, споткнулся об него и полетел прямо на Хранители. Сид перехватил их, как будто это была пара пляжных приемничков – к счастью, на Станции ничего не закрепляется намертво – и пока Бур долетел до пола, Сид уже успел поставить Хранители на кофейный столик. Тем временем Эрих тоже обнажил свою саблю, отразил первый бешеный выпад новенького, и сам нанес удар. Я услышала визг стали и топот сапог по нашему мозаичному полу, инкрустированному алмазами.

Бур, наконец, перевернулся и стал подниматься, одновременно доставая из кармана штуку, похожую на короткоствольный пистолет; я знала, что он стреляет резиновыми пулями или даже парализующими зарядами. Это быстро привело меня в чувство: я опасалась за Эриха, да и вообще нервы у нас, Развлекателей, так же на пределе, как у Солдат. Это, наверное, после того, как Пауки запретили все отпуска в космос двадцать снов назад.

Сил обратил свой начальственный взор на Бура и осадил его:

– Я с ними разберусь, не суйся, презренный подстрекатель! – и повернулся к Малому Хранителю. Я заметила, что индикатор на Главном светился успокаивающим красным светом и мысленно поблагодарила Богоматушку, что Дверь закрыта.

Мод подпрыгивала от восторга – не знаю уж, за кого она болела (и могу поклясться, она сама этого не знала) – а новая дева была белее мела. Сабли мелькали в воздухе, схватка становилась ожесточенной. Эрих один за другим наносил легкие удары, и вот на щеке блондина заалело несколько капель.

Светленький сделал яростный выпад, Эрих отскочил и в следующий момент оба они беспомощно забарахтались в воздухе, корчась, будто у них начались судороги.

Я сразу поняла, что Сид выключил гравитацию в секторах Двери и Складов, тогда как мы, в соседних секторах Восстановления и Хирургии, остались крепко стоять на ногах. У нас на Станции была секционная гравитация – специально для наших внеземных приятелей: эти психи иногда жутко буянят, прибывая на восстановление в очень смешанных группах.

Взяв ситуацию под контроль, Сид обратился к забиякам, достаточно мягко, но не оставляя сомнений в серьезности намерений:

– Все, парни, позабавились и хватит. А теперь – шпаги в ножны.

Еще несколько мгновений два черных гусара болтались в воздухе. Эрих отрывисто засмеялся и подчинился приказу – комендант привычен к свободному падению. Беленький перестал дергаться, поколебался, вися вверх ногами перед Эрихом, и неохотно сунул саблю в ножны, при этом медленно перекувырнувшись в воздухе. И тогда Сид включил гравитацию, достаточно плавно, чтобы они не расшиблись при приземлении.

Эрих снова засмеялся, но на сей раз его смех уже не был язвительным, и направился к нам. По пути он с размаху хлопнул новенького по плечу и открыто поглядел ему в лицо.

– Ну вот ты и получил боевой шрам.

Тот не отодвинулся, но и не поднял глаз, и Эрих пошел дальше. Сид торопился навстречу новенькому и, проходя мимо Эриха, погрозил ему пальцем, добродушно буркнув: «Ну, ты и проказник». А потом я бросилась к Эриху на шею, а он целовал меня и стискивал так, что казалось, ребра вот-вот затрещат, и говорил: «Liebchen! Dopphen!» И это было просто здорово, потому что я его люблю, а любовница я хорошая и, кстати, у меня тоже два креста, как и у него.