Энн Маккефри - Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]

— Я не понимаю.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Не заботься об этом, киска. — Его стандартная уклончивая фраза. — Лучше поцелуй меня и выгони хрусталь из моей крови.

Не было ничего кристаллического ни в его объятиях, ни в том удовольствии, какое он получил от ее тела. Поэтому Килашандра предпочла забыть, как часто он избегал ответа на ее вопросы насчет хрустального пения. Сначала она думала: что ж, человек в отпуске и ему не хочется говорить о работе. Затем почувствовала, что его сердят ее вопросы, как будто они противны ему, и он больше всего хотел бы забыть о хрустальном пении. Это не отвечало ее намерениям, но Каррик не был неловким юнцом, а настоящим мужчиной, умоляющим ее о милости, поэтому она помогла ему забыть.

И он был явно способен это делать, наслаждаясь Килашандрой и Фьюертой, пока однажды ночью она проснулась от его стонов и судорог.

— Каррик, что с тобой? Наверное, та рыба за обедом? Я вызову врача!

— Нет, нет! — он с трудом приподнял и отвел ее руку. — Не оставляй меня. Это пройдет.

Она обняла его, а он кричал и стискивал зубы в адской агонии. Пот выступил из всех его пор, но он наотрез отказался от врача. Спазмы терзали его почти час. Потом прошли и оставили его истощенным и ослабевшим. И за этот час она поняла, как много он стал значить для нее, как с ним было весело, и как много она потеряла, отказываясь от интимных отношений в прошлом.

Когда он выспался и отдохнул, она рискнула спросить, что с ним было.

— Кристалл, девочка, кристалл.

Его краткий до угрюмости ответ и потерянное выражение лица, которое вдруг стало выглядеть очень старым, заставило ее прекратить этот разговор.

К вечеру Каррик стал самим собой… Почти. Но что-то от непосредственности в его душе исчезло. Он как бы перестал радоваться, поощряя ее к рискованным упражнениям на водных лыжах, и сам только плескался у берега. Они заканчивали изысканную трапезу в их любимом приморском ресторане, как он вдруг объявил, что должен вернуться к работе.

— Могу я сказать «так скоро»? — заметила Килашандра с легким смехом. — Это не внезапное решение?

Он странно улыбнулся.

— Но ведь таково большинство моих решений, верно? Вроде того, чтобы показать тебе другую сторону затхлой старомодной Фьюерты.

— Значит, наша идиллия закончилась? — она пыталась сказать это небрежно, но в ее тоне проскользнуло недовольство.

— Я должен вернуться на Беллибран. Ха! Это звучит как рыбачья песня, правда? — он стал напевать нехитрую мелодию, настолько простенькую, что Килашандра невольно присоединилась к ней.

— Мы с тобой творили прекрасную музыку, — сказал он. — Думаю, что ты вернешься к своим занятиям.

— Зачем? Вести сопрано для хорового мяуканья и мычанья под оркестр?

— Ты можешь настраивать кристаллы. Ваш космопорт явно нуждается в знающем свое дело настройщике.

Она издала резкий гортанный звук. Каррик улыбнулся и вежливо повернул к ней голову, ожидая ответа.

— Или же, — сказала она протяженно, — я могу проситься в Седьмую Гильдию как хрустальная певица.

С его лица исчезло всякое выражение.

— Ты же не всерьез хочешь стать хрустальной певицей.

Горячность его тона на минуту испугала ее.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу? — вспыхнула она помимо своей воли, несмотря на гнетущую неуверенность в его чувствах к ней. Может, она идеальная партнерша, чтобы валяться на пляже, но как постоянная спутница в опасной профессии…

Он печально улыбнулся.

— Ты же не всерьез хочешь стать хрустальной певицей.

— Ну, считай этот вздор моим желанием.

— Это не вздор.

— Раз у меня широкодиапазонный слух, я могу подать заявление.

— Ты не знаешь, во что ты при этом впутаешься, — сказал он ровным голосом, а лицо его стало настороженным угрожающим. — Хрустальное пение — это страшная, одинокая жизнь. Тебе трудно будет найти кого-то, кто пел бы с тобой: тона далеко не всегда дают правильную вибрацию для хрустальной грани, на которую ты наткнулась. Но, конечно, ты можешь сделать потрясающие резы при дуэте. — Он, казалось, заколебался.

— А как ты находишь эти тона?

Он хмыкнул.

— Сложное дело. Но ты же не всерьез хочешь стать хрустальной певицей. — В его голосе звенела почти пугающая печаль. — Если ты начнешь петь кристаллу, то уже не остановишься. Вот поэтому я говорю тебе — даже не думай об этом.

— Итак, ты говоришь, чтобы я и не думала об этом?

Он взял ее за руку и настойчиво посмотрел в глаза.

— Ты никогда не попадала в мах-шторм в рядах Милке, — сказал он хрипло и как будто встревоженно. — Он налетает ниоткуда и наваливается на человека, словно весь Ад выпущен на свободу. — Она почувствовала через свою руку, как дрожит его тело. — Мах-шторм может довести человека до растительного состояния одним звуковым ударом.