А Деревицкий: Подборка текстов

*

"Отец Эрнесто был склонен объяснять тягу первенца к странствиям наследственностью: кровь беспокойных предков кипела в венах всех мужчин его рода и побуждала их к перемене мест.

"Я и сам в молодости был большим непоседой..."

Что верно, то верно, странничество было у Эрнестино в крови, в стихах он часто называл себя пилигримом, вечным бродягой:

Пешком по тропе нисходящей,

Усталый от пути вне истории,

Затерянный в древе дорог,

Уйду так далеко, что и память умрет,

Разбитая в щебень дорожный,

С улыбкой на лице

и с болью в сердце.

Тема горестного ухода, фактически бегства в никуда, бегства от обстоятельств, уже сложившихся, возможно, это был лейтмотив всей его жизни. Зов предков здесь не все объясняет".

*

"Есть люди, равнодушные к пространственным координатам, вообще к пространству своего обитания, они довольствуются знанием того, что находятся в пределах их досягаемости и что функционально необходимо для повседневной жизни. Приходится удивляться порою, когда на вопрос что за поселок находится там, за поворотом, и поселок-то весь на виду, человек пожимает плечами: "А что я там потерял?" И речь идет о родных местах, ограниченных чертой горизонта. Что ж говорить о запредельных краях? Громадное большинство людей довольствуется обрывочными сведениями, искаженными представлениями, которые кое-как сплетаются в небрежную рогожку, и эта рогожка покрывает их мир, их единственный мир, в котором они живут всю свою жизнь. Мир странный, перекошенный, зияющий причудливыми брешами, щелястый, как построенный наспех барак, - но обжитой, привычный, по-своему удобный - и исчезающий, словно мираж, когда умирает гнездившийся в нем человек. Да что человек! Есть целые народы, обделенные интересом к пространству... чаще не обделенные, а обворованные.

До таких высот понимания проблемы Эрнесто не поднимался, у него было особое, свойственное многим астматикам отношение к пространству: замкнутость его, стесненность ассоциировались с приступами удушья, когда смерть, мрак и ужас обступали его. Странствия распахнули перед ним горизонты".

Его видели разным. По фотографиям можно проследить хронику увлечений и страстей.

Эрнесто в кожанке на летном поле, локоть опирается на плоскость его планера.

Эрнесто у шалаша на Амазонке.

Верхом на спортивном велосипеде (подпись под фото - "Король педали").

С ледорубом на заснеженном склоне вулкана Попокатепетль.

В джунглях с партизанами-сподвижниками.

Его видели разным и после смерти.

Супергероем-одиночкой, кумиром демократической молодежи 60-х, трагической личностью, одним из гениев кубинской революции, революционером-самоубийцей, анархистом, троцкистом, последователем Мао Цзе-дуна... Чего только не писала о нем мировая пресса!..

Кем видим Че мы, ровесники его сына Камилито? Соплеменником. Есть такое интернациональное племя беспокойных людей, для которых жизнь мещанина и обывателя - опасная нравственная паталогия.

А.Деpевицкий

Д В А "З Е Л Е Н Ы Х Б Е Р Е Т А" и С Т Р А Х

Что заставляет человека надевать зеленый,

малиновый, черный, голубой или краповый

берет и снова и снова рисковать головой?

Об этом спорят два "зеленых берета"

герои книги Дональда Данкена, бывшего

мастер-сержанта американских войск специ

ального назначения.

/"Новые легионы", М., 1970/

/Бар американской военной базы в Южном Вьетнаме. За стойкой

Билл и Мэнни, два друга, оба "зеленые береты". Они только что верну

лись после многосуточного похода по джунглям, в котором смерть шла

за ними буквально по пятам/.

- Что нас тянет после заданий к этой стойке? - задумчиво

произнес Мэнни.

- В первую очередь мы хотим выговориться, освободиться от

страха, от напряжения,- сказал Билл, наклонившись к столу.

- Мы сидим здесь и рассказываем не о том, какими были мужест

венными, а как раз наоборот. Я, например, рассказывая о задании,

признаюсь,что было страшно, что я боялся.

- Правильно, Мэнни. Все мы понимаем, что нам страшно, что мы

боимся, и, казалось бы, незачем об этом говорить. Тем не менее мы

говорим, потому что, чем больше мы говорим, тем больше в нашем

сознании страх теряет свою обоснованность. Поэтому нет ничего удиви

тельного в том, что мы сначала идем за разговором сюда, а уже потом

по женщинам.

Мэнни отпил глоток из бокала:

- Все едино. Ковбой прав: мы самые настоящие сумасбродные чу

даки. Психолог нашел бы среди нас предостаточно интересных экземпля